VepKar :: Texts

Texts

Return to list | edit | delete | Create a new | history | Statistics | ? Help

Kooz živat läžub

Kooz živat läžub

Veps
Southern Veps
Homen Sodjärves sįrpühäpäi.

Sigä časoon’ ol’.

Nu, mina toivotan, miše nece lehmaane spraviše ka mänen necen sįran ven, i voin’ ven’. I jumaa abutab spraudaze.

Kül’beteleba erased.

Boleib lehm ka toivotabad kül’betada s’uu päivaa, homencoo.

Kül’betab i lehm spraviše.

Kül’betabad järves, jumalad da kaik veba järvhe.

Ved’he kastaatas i pezeba.

Potom rat’k jumaloiš mänomaa kaik sigapä. Kaikuččen jumalaažen tervehtad.

Kooz ristit läžub ka mugažo kül’ptaaze toivotabad A nügüt’ časooniš-se jo laahk, časoonin’-se muret’he.

Emaganpäiv.

Oluzid’ äjan keitäbäd. Sügüzuu ka bohatad, leib, näd, kazvab, keratas i gul’aibad dn’a tri-čatire.

Edoo käelimaa pagastha.

Omad muštinpäiväd.

Stroičkijan sobatan muštlimaa roditel’ad.

Pagastha mäned, sigä lugeba longeližen. Potom mäned, kaamaa muštatad.

Vederištmiden taavoo mugažo toivoteliba kül’ptaaze.

Erašči pakaane paigutab mugoone.

Čopaadase mez’, kädes pidäb.

Miše i hvatiž jaagad, mugoman tehtas süvän proluban laidale.

Čopaadaaze, mest’ kädes ličkäidad, hän sobaadaze, vinad šarahtootab dei kaik.

Minun muštvaa bol’nicuid’ iilišken, tol’ko pagastaa stroit’he, eka i kuliške en.

Erasen ruboo valab kaiken, nu hän toivotab kül’ptäze vederist’man i lähteb, tervneb mez’.

A kooz živat läžub, ka ol’d’he koudunad. Kutni sül’geb, burbotab, burbotab, miččen-se malitvan, sül’geb koume kerdad, «amin’», da i spraviše.

Nece ol’.

Milaa naku ailaa čokii bokha, san: «Tari hot’ vedaada oliž bokha».

Mamšile mäniin’ da ninga sormoo vedel’, vedel’ da sül’k koumašti da heit’.

I nügüt’ oma mamšid’ mahtaba ugovorida i purendas.

Näged pureb tukun nakhu libo mest’ žo ugovoriba mamšid nened.

Ukod erased mahtit’he.

A ukod ol’d’he nakus, ka kuidabad i vilugootabad norid’ erašči.

Erased navodiše čomas, a sid’ tegoba muga, miše eba voi üks’ ühtet nähtä sil’miš.


I kuidab se žo, kuidab muga, miše üks’ ühteta eba voo ooda.

Kooz stroid’ pertin’ libo lävän ka pakičetį tahole, mäned i kumardatį, pakičetį jumalaa: «Pertin’ ižandaane, lävän ižandaane, pästkät nečile tahoožele».

I stavite.

Kooz paned saamed ka kaikutčehe saamudehe paned kukinkarangod, mugomad čopitajad oma poloo-se.

Nu ka kaks’ barbašt’ paned kaikuččhe saamhe i gospodi ...

Libo paned jumaačhe saamhe voo kel ood’he ka zolotejan, libo sigaa vaskhišt paned, miše kuti vįkupit’ tahod. Mugažo i kil’betin’ stroid’, kaiken paznįčed, ezmääčen kerdan küüdugan teged, artutid’ tarbiž sada.

Päčhe tačid siloo i rubid’ i tartu.

Erašči pezese hond ningoo mez’, a jäl’ghe mäned i sindaa zaražaib.

Nece primet sur’artut’uu vįčišaib.

Kooz živat hondole jäl’gele putub ka koodun sab, tuleb živat. Paksušti kezaa slučaiše nece.

Päst’ad živataažen da sanud: «Mäne », da hondoo časuu ozaidase, hän mäneb da igaks.

Nu nece Senčih-mamšiine sab, se mahtab.

Hänoo uk mahtool’ i kolen ka vaihed jätend’ hänle.

Ühtsan drobišt’ ol’ drobižed paneb, drobižile sigä lugob nene vaihed i mäb’ tačib tagaspäti i sanub: «Ankat nece živatinaine nečikš časuks, eka ambun libo rikon». He i tačiba, nene besad.

Nened ol’dhe kaik. I sičas oma voo.

Когда скот болеет

Russian
Завтра в Сидорове сырное воскресенье.

Там была часовня.


Ну, я даю завет, чтобы эта коровушка поправилась, так я иду и несу этот сыр и масло.
И бог поможет поправиться.

Некоторые купали [коров].


Болеет корова, дают завет искупать в этот день.


Утром искупает, и корова поправится.


Купает в озере, иконы и все несут в озеро.


В воде намочат и вымоют.


Потом под иконами проходят все оттуда.
Каждую икону поцелуешь.

Когда человек болеет, то тоже дают завет выкупаться.


Успенье.

Пива много варят.
Осень, так все богаты; хлеба, видишь ли, созревают, соберут его и гуляют три-четыре дня.

Раньше ходили в церковь.

Бывают поминальные дни.


В троицу, в субботу поминали родителей.


Идешь в церковь, там могилы, там обедню служили.
Потом идешь на могилу поминать.

В крещенье зимой тоже давали завет выкупаться.

Иногда такой мороз трещит!


Окунется (\'сунется\') человек, а его за руки держат.


Прорубь делают, такую глубокую, чтобы ноги не доставали [до дна].


Окунется он, опять за руки его выдернут, он оденется, вина трахнет и все.


На моей памяти больниц не было, только на погосте построили, а то я и не слыхал.

Иного всего нарывами покроет (\'зальет\'), ну, он даст завет в крещенье искупаться, и пройдет, выздоровеет человек.


А когда скот болеет, то бывали колдуны. Как-то плюнет он, бормочет, бормочет какую-то молитву, плюнет три раза, [скажет] «аминь» – и поправится.

Это бывало.


У меня тут в бок кололо, я говорю: «Надо бы „потянутьбок».

Пошел я к старухе, она так пальцем водила, водила, плюнула трижды, и перестало.


И теперь есть старухиумеют заговаривать и грыжу.


Образуется тут шишка, опять же старухи заговаривают.


Умели и некоторые старики.

Были старики, что и присушивали, и разлучали молодых.


Иногда некоторые хорошо любят друг друга, а потом сделают так, что не могут друг на друга смотреть.


И присушивает тот же, присушит так, что друг без друга быть не могут.


Когда строишь дом или хлев, то просишься на место, пойдешь, поклонишься, попросишься у бога: «Дух дома, дух хлева, пустите на это местечко».

И строишься.


Когда ставишь сруб, то в каждый угол кладешь шиповник, такие колючие бывают на дворе.


Ну, так по две веточки ставишь в каждый угол и господи...


Либо в «божий» угол, у кого есть, так кладет золотой рубль, либо медные там кладешь, как бы выкупаешь место.
Так же и баню строишь, заделаешь пазы, [если] первый раз делаешь каменку, то нужно достать ртути.

В печку бросишь, и тогда нарывы не пристанут.


Иногда моется плохой человек, а ты после него пойдешь, и тебя заразит.


Это большая примета, ртутью очищает.


Когда скот потеряется (\'на плохой след попадет\'), то колдун найдет, скот придет [домой]. Летом это частенько случается.

Отпустишь скотинку да скажешь: «Иди», да окажется в недобрый час, то уйдет и навеки.



Ну, эта Сенчиха-старушка найдет, она умеет.


Ее старик умел, а умер и слова [заговора] ей оставил.


Было девять дробинок, кладет девять дробинок, прочитает эти слова, пойдет, бросит их наотмашь и скажет: «Отдайте эту скотинку к этому часу, а то застрелю или убью».
Они и выбросят, эти бесы.

Были они все.
И сейчас еще есть.