El’et’t’ih ukko...
Karelian Proper
Vesyegonsk
El’et’t’ih ukko da akka.
Akalla rubei himottamah ver’es’t’ä l’ihi̮a.
Akka ukolla i šanow: “Ukko, män’e meččäh, tuo l’ihi̮a ver’es’t’ä”.
Ukko otti kir’vehen, l’äks’i meččäh.
Aštuw dorogi̮a myöt’en, randah kačahtaw, toiz’eh kačahtaw.
Kondielda jallan i l’eikkai.
Tul’i kod’ih kondien r’eijenke.
Ukko i šanow: “Na, keit’ä!”.
Akka l’ämmit’t’i kiwgi̮an, l’ihat keit’t’ymäh pan’i.
Nahkan peržien i̮alla – i villi̮a kez’r’iämäh.
Ištuw i kez’r’iäw.
Kondie havačču.
”Oi, kivis’t’äw, kivis’t’äw!”.
I l’äks’i rammaten kyl’äh: “Kaikki jovet mi̮atah, kaikki kyl’ät mi̮atah, yhes’s’ä ukošša i akašša tulella, miwn l’ihi̮a keit’et’äh, miwn nahkalla iššutah, miwn villi̮a kez’r’ät’äh.
Hum-ham, s’yön!”.
A ukolla mid’ä ri̮adi̮a?
Ukko akan keššel’ih i r’iputti ver’iän piäl’l’ä.
Ukko kiwgi̮alla.
Kondie rubei tulemah per’t’ih.
Ver’iän avai akka keššel’inke i langei.
Kondie pöl’l’äs’t’y i pagen’i.
Akka da ukko ištuočettih da vain l’ihi̮a s’ywväh.
Kondie jallattai jäi.
Жили старик...
Russian
Жили старик да старуха.
Старухе захотелось свежего мяса.
Старуха и говорит старику: «Старик, поди в лес, принеси мяса свежего».
Старик взял топор, отправился в лес.
Идет по дороге, в сторону посмотрит, в другую посмотрит.
У медведя ногу и отрезал.
Пришел домой с медвежьей ляжкой.
Старик и говорит: «На, свари!».
Старуха затопила печь, мясо поставила вариться.
Шкуру под себя – и стала прясть шерсть.
Сидит и прядет.
Медведь проснулся.
«Ой, больно, больно!».
И пошел, хромая, в деревню: «Все реки спят, все деревни спят, у одного старика и старухи сидят с огнем, мое мясо едят, на моей шкуре сидят, мою шерсть прядут.
Хум-хам, съем!».
А старику что делать?
Старик старуху в кошель и повесил над дверью.
Старик на печку.
Медведь стал ломиться в избу, дверь открыл.
Старуха с кошелем и упала.
Медведь испугался и убежал.
Старик да старуха сели да только мясо кушают.
Медведь без ноги и остался.