[Немая жена]
Russian
Ну, жили муж да жена.
Был у них сын хороший, хороший, хороший парень, такой красавец, красивый, что.
Ну и поехали жениться, свататься.
Едут. Приехали и поженили.
Едут [обратно] по озеру с невестой.
А невеста взяла и бросила кольцо в воду: "Пока не достану это колечко, до тех пор чтоб ни с кем не разговаривала там, в доме мужа".
Ну и приезжают, а невеста хорошая, парень хороший.
Не говорит ничего.
Ничего не говорит.
Матушка и батюшка сомневаются, что немую взяли.
А никак здесь не говорит, хоть что делай.
Ну, матушка и посылает:
– Иди, – говорит, – в глухой лес, в такое-то место, постриги овец.
Ну, она и идет.
Ножницы дала, бурачок дала.
Идет, попадается навстречу старичок:
– Куда, молодушка, пошла?
– А вот так и так, – говорит, – пошла, матушка отправила меня овец стричь.
– Не овец стричь отправила она тебя, а отправила волкам на съедение.
Вот, пойдешь, – говорит, – дойдешь до больших деревьев, поднимись на дерево, а бурачок да ножницы оставь под деревом.
Придет, – говорит, – восемь волков.
Ты скажи, что "волки добрые, постригитесь, постригите друг друга и уходите прочь".
Ну, она так и сделала.
Идет, попадаются большие деревья, поднялась на дерево, ножницы, бурачок положила под дерево.
Приходят восемь волков, пасти раскрыты.
Ну.
– Ой волки добрые, постригите друг друга и уходите прочь.
Они постриглись, постриглись все да ушли.
Ну, она спускается, бурачок с шерстью берет, ножницы, приходит домой и отдает матушке.
– Нет, – говорит, – ее хоть куда пошли, так нигде нет, – говорит, – ей смерти.
Ну, на следующий день опять и посылает.
– Вот пойди опять на то же место, поди постриги снова овец.
Ну, пошла опять.
Идет овец стричь.
И идет старичок навстречу, тот жe старичок:
– Куда, – говорит, – молодушка, идешь?
– Иду, меня матушка послала овец стричь.
– Нет, не овец стричь, а тебе к медведям отправили.
Вот придешь, поднимешься на дерево, бурачок положи, ножницы, под дерево.
Вот придет, – говорит, – восемь медведей, И скажи, что "постригите, постригите друг друга и уходите прочь".
Ну, она так и сделала.
Приходит, стоят большие деревья, островком таким, поднялась на дерево, бурачок положила.
Приходят восемь медведей:
– Мадведюшки, медведюшки, постригите друг друга и уходите прочь.
Они постриглись, постриглись, да все и ушли прочь.
Она опять с дерева спустилась, бурачок с шерстью взяла, ножницы и приходит [домой].
Так же отдает матушке.
А ничего не говорит.
– Не избавишься, – говорит, – от этой никак, не избавишься от нее!
Вот что еще придумала:
– Вот, – говорит, – на берегу моря живет моя сестра.
Сходи, – говорит, – попроси, у нее есть железное бердо.
Сходи попроси у нее, принеси железное бердо.
Туда отправляет к нечистым на съедение, к Яге-бабе.
Ну, она и пошла. Пошла, идет, идет и подходит к избушке.
Заходит в избушку.
– Куда ты идешь, молодушка?
– А вот пошла, меня матушка послала на берег моря, попросить бердо, принести железное бердо.
– Нет, – говорит, – тебя, голубушка, не за железным бердом отправила.
Тебя отправила, – говорит, – к той Яге-бабе, или к кому еще там, туда на съедение.
Ну, он дал ей рыбы, мяса, крупы, щетку дал, яйцо дал.
Направляет ее.
Ну и пошла, шла, шла и приходит на барег моря, уже и избушка видна.
Заходит в избушку.
Ведьма сидит на рундуке, ноги в ступе, холст ткет.
– Фу, фу, русский дух, пришел русский дух.
– Не фыркай, тетушка, скажи, здесь ли моей матушки сестра живет?
– Здесь.
Ну, коли тут живет, так...
– Вот, – говорит, – я пойду дров наколю, а ты мне баню истопи.
Ну, она баню топить.
Ушла [баба Яга] дрова колоть.
Ножницы уже отдала.
Она взяла холст разрезала, бердо взяла да и пошла.
Взяла бердо, а дверь заскрипела, так она дверь помазала дегтем. Ну.
Кошка мяукает, дала кошке рыбы.
Собака лает, дала собаке мяса.
Ну и ушла от них.
Как идет, так встречается, господи, до чего густой, непроходимый лес, а она [баба Яга] следом за ней гонится.
Не уйдешь далеко.
Но раз не уйдешь, так что же сделаешь.
Щетку бросила.
Вырос такай густой лес, что никому никак не пролезть.
Ну и пока она череэ эту чащу пробирается, так...
Она [женщина] и ушла, все уходит, все уходит.
Ну, яйцо бросила, встала скала.
Нельзя никак вскарабкаться.
Такая крутая да гладкая.
Ну.
Идет, идет.
Приходит к реке.
Приходит на берег реки, а река убегает.
"Как теперь перейду эту речку?
– говорит. – У меня скатерть, матерью дана на приданое, сяду я на скатерть да на скатерти, – говорит, – перейду через реку".
Ну, на скатерть села да через реку и перешла.
Перешла через реку и приходит.
Приходит, так ужe муж ее, жених тот, уже женится на дочери Яги-бабы.
Дочь Яги-бабы сидит за столом.
Ну.
А матушка заставляет ее кое-что помочь тут, кормить да поить.
А oна все молчком, ничего не говорит.
А там еще рыба была, стала она эту рыбу чистить.
Матушка дала ей рыбу вычистить.
Рыбу чистить как стала, так у рыбы во рту оказалось ее колечко.
Она кольцо и достала.
Ну, кольцо как достала, так она стала уже и разговаривать.
Кое-что тут делает, матушка говорит:
– Чугун с мясной похлебкой, – говорит, – сними и поставь людям на стол, чугун с мясной похлебкой!
А у нее шелковый передник.
Шелковым передником несет.
А дочь Яги-бабы говорит, эта невеста:
– Вот, – говорит, – ты чугун с похлебкой несешь, – говорит, – шелковым передником, а я за столом сижу и нечего мне надеть.
Она говорит:
– А ты больно умная да хорошая.
Только еще за столом сидишь, – говорит, – да того и глядишь, как бы поговорить да поругаться.
А я три года жила, – говорит, – так не смела слова вымолвить.
Ну и потом дочь Яги-бабы прогнали, а эти молодые снова соединились.
Вот, больше нет.