VepKar :: Texts

Texts

Return to list | edit | delete | Create a new | history | Statistics | ? Help

Kindahan mužikat lähtiettih meččäh

Kindahan mužikat lähtiettih meččäh

Livvi
Vedlozero
Kindahan mužikat lähtiettih meččäh. Lähtiettih meččäh seiỉče hengie, seičče mužikkua lähti. Hyö käveldiholdih sie, ka sanow:
Ollahgo ehki meil kai, – sanow, – artteli, – sanow, – meil, gu emmo kedä kaimuas, – sanow.


Lugietah kaikin, yhty hengie ewle. Moni kerdua lugietah, kaikin lugietahyhty ewle. Kuuzi on, seiččemetty eule. Heil ugodih mužikku vastah, ugodih mužikku vastah ga:
Oi, velli, – sanow, – mužikku, edgo lövvä, meil, – sanow, – mies kadoi, – sanow, – yhty hengie.


Äijygo oli?
Oli seičče, nygöi on kuuzi.
Sanow:
Vierkiät kaikin mahalleh, sid, – sanow, – lövvän.


Hyvä. Mahalleh viertäh. Hän hyvän pihl’ahaizen leikkuaw, sormen järevyön. Yhty gu pihl’ahaizel rapsuaw selgäh, sanow:
Vod yksi!

Tostu išköw:
Kaksi!

Kolmattu išköw:
Kolme!

Nellätty išköw:
Nelli!

Viijetty išköw:
Viizi!

Kuuvettu išköw:
Kuuzi!


Seiččemetty gu išköw:
Täs, – sanow, – seiččei, kai teile, Kindahan!

Passibo velli, – sanow, – nygöi lövvit hengen.

No astutah, astutah ielleh, käveltäh mečäs sie ga, ugodih ohotniekku vastah.
Midädo, – sanow, – sinä kävelet teä?
Minä, – sanow, – ohotal olen.
Midäbo ammut?
Ammun linduu, zvierii, kaikkie.
A myö, velli, – sanow, – meil neče oružu, – sanow.
Myön, – sanow.
Äijygo pidäw?
Kolme rubl’ua.
Annammo, velli, – sanow, – myö!

Hyö kaikin kolme rubl’ua miehel annetah. Joga mies kolme rubl’ua andaw. No annetah, kaksikymmen yksi rubl’a annetah hänel d’engua, mužikal.
Midbo nened ollah? sanow.
Nened ollah porozničat.
Porozničad? Äijygo niis pidäw?
Rubl’u.
Dai niiz annetah rubl’u miehel. Kaikin, joga miez, rubl’an andaw.

No kuibo, – sanow, – nygöi händy, – sanow, – zapruavoijah da kai?
Zapruavoijah, – sanow, – nenga: täz on, – sanow, – meäry, tämä pangua porohkua, tämä pangua drobuo.

Hyö otetah kaikin, joga mies, panow porohkua sen miärän. Sid pannah drobuo opad’ muga. Pandih se svola täwzi. Yhten miehen ei synnytty, jo täwzi rodih svola oružan. No sanow:
Nygöi pidäw ambuo, – sanow, – oppie.


Pannah kaikin käit, pannah sih. Pandih, yhtel hengel ei synny käid, käzi ei synny sih oružah.
A minä, – sanow, – tiä lowkkoizes kačon, – sanow, – kui lähtietäh!

Sidä, velli, ku lekahutetahhäi: hoarottih ken kunnegi iäre, kaikkiel hoarotti, tapoi heidy. Kedägo tapoi, kedägo jäi hengih. A se, kudai lowkos kačoi, ga se sih tilloi, tilloi ga:
Vie, – sanow, – sinä nagrat, – sanow, – myö, – sanow, – iččie emmo tiijä, sinä vie nagrat!


Sid heidy vai kui vähä jäi hengih, kai sih kuoltih. Vod i heil oružu puwtui. Rodih oružua kylläl Kindahah, enämbie pidännyh oružua ei.

[Киндасовцы не могут сосчитаться]

Russian
Киндасовские мужики отправлялись в лес. Отправлялись в лес семь человек, семь мужиков идет. Они ходили там, ходят, и говорит один:
Вся ли хоть у нас, – говорит, – артель, – говорит, – не потерять бы кого, – говорит.


Считали все, одного человека нет. Много раз считают, все считаютодного нет. Шесть есть, седьмого нет. Навстречу им попался мужик. Попался мужик навстречу, так:
Ох, братец, – говорит мужик, – не найдешь ли, – говорит, – одного человека, – говорит. У нас человек потерялся, – говорит.


Много ли было?
Было семь, теперь шесть.
Говорит:
Ложитесь все на живот, потом, – говорит, – найду.


Хорошо. Легли на живот. Он вырезает хороший рябиновый прут толщиною с палец. Одного как огреет прутом по спине, говорит:
Вот один!

Второго ударил:
Два!

Третьего ударил:
Три!

Четвертого ударил:
Четыре!

Пятого ударил:
Пять!

Шестого ударил:
Шесть!


Седьмого как ударит:
Вот, – говорит, – семь, все ваши киндасовцы!

Спасибо, братец, – говорят, – теперь нашел человека.

Ну, идут, идут дальше, ходят в лесу там, попался навстречу охотник.
Чего, – говорят, – ты ходишь здесь?
Я, – говорит, – на охоте.
А чего стреляешь?
Стреляю птиц, зверей всяких.
А продай, братец, – говорит, – нам это ружье, – говорит.
Продам, – говорит.
Много ли надо?
Три рубля.
Дадим уж, – говорит, – мы.

Они все по три рубля мужику дают. Каждый человек три рубля дает. Ну, дают, двадцать один рубль дают ему денег, мужику.
А это что такое? говорят.
Это пороховницы.
Пороховницы? Много ли за них надо?
Рубль.
И за это дают по рублю мужику. Все, каждый человек дает рубль.

Ну как, – говорит, – теперь его заправляют да все?
Заправляют, – говорит, – так: это, – говорит, – мерка, столько положите пороху, столько положите дроби.

Они берут все, каждый человек сыплет пороху эту мерку. Потом сыплют дроби опять так же. Насыпали этот ствол полный. У одного мужика еще не влезло, уже был полный ствол насыпан. Ну, говорит:
Теперь надо выстрелить, – говорит, – попробовать.


Все семеро берутся за ружье. Взялись, одному человеку не за что взяться. Некуда руку положить.
А я, – говорит, – отсюда в дырочку погляжу, – говорит, – как вылетят!

На этот [курок?] как нажали ониразлетелись кто куда, всех разбросало, убило их. Кого убило, кто и жив остался. А тот, который в дырочку смотрел, тот опрокинулся, помер [с гримасой на лице]:
Еще, – говорят, – ты смеешься, – говорят, – мы, – говорят, – себя не чувствуем, а ты еще смеешься!


Их немного тут осталось в живых, все умерли. Вот им и ружье досталось. Больше не надо было ружья в Киндасове.