Зять Xoмa
Russian
Жили муж да жена,
мужика звали Хомой.
Говорит он жене:
– Поди теперь ты пахать, я теперь стану обед готовить.
Жена говорит:
– Я-то пойду, только ты все домашние дела справь.
И наказывает:
– Натопи избу,
вот тут рожь – смели все, а здесь в горшочке сметана – взбей масло, накорми кур.
И ребенок чтоб не плакал – качай ребенка.
И пошла в поле пахать.
Она знай себе пашет, а муж Хома знай себе хозяйничает: затопил печь, курам зерна бросил и пустил их на пол в избу. Горшок со сметаной положил в кошель, а кошель на спину, привязал веревку к зыбке, веревку провел в подполье и привязал к своей ноге, чтобы можно было ребенка качать, взял рожь и начал молоть.
Правой рукой жернов вертит, левой рукой рожь в жернов сыплет, ногой ребенка качает, а кошель со сметаной на спине.
Кошель на спине прыгает, сметана по спине льется, Хома говорит:
– Ах, так тебя, что ж это спина мокрая?
Стал за веревку дергать, а зыбка не качается, думает: "Постой-ка, посмотрю, отчего зыбка не качается".
А сметана все течет по спине.
Пришел – а очеп, на котором зыбка висела, на ребенка упал, и ребенка убило.
Смотрит – кур в избе нет.
Где же куры?
А он так напуган, весь в поту.
Глянул – а куры залезли в печь и сгорели.
– А-вой-вой, так тебя, что я наделал!
– говорит он.
– Что я теперь жене скажу, когда жена домой придет?
Ребенка убил, кур сжег, сметану пролил, рожь не смолота.
Посмотрел, а тесть идет, уже во дворе.
– Дети, скажите дедушке, что отец и мать в поле пахать ушли. Сказал и сам поднялся на полати спать.
Тесть пришел и спрашивает:
– Где же, дети, отец да мать у вас?
– Мать да отец в поле пашут.
Дедушка, тесть, стал детям гостинцы раздавать.
– Это тебе, это тебе, это дайте матери, а это отцу.
А он [Хома] стал выглядывать с полатей, что тесть раздает, да стало жалко, как бы дети его гостинца не съели, завертелся да и упал.
Тесть говорит:
– А-вой-вой, Хома-зятюшка, что с тобой?
– Ой, тестюшка, я ведь остался дома хозяйничать, так ребенка убил, кур сжег, все имущество погубил.
Что же я теперь жене скажу, когда она домой придет?
– Зять Хома, я пришел тебя на свадьбу звать.
– Ну, раз пришел, так надо идти. Надо мать позвать с поля, – говорит детям.
– Поди хоть ты позови, – говорит старшему сыну.
– Ах, зятюшка, ĸyдa же ты пойдешь, если у тебя ребенок умер – надо ведь его похоронить?
– говорит тесть ему.
– Брось ты, ребенка положим в картофельную яму, а свадьбу нельзя задерживать.
Пришла хозяйка с поля.
– Хома, обед уже готов?
– Ах, женушка, ребенка убил, кур сжег, все имущество погубил, не стало ни обеда и ничего.
– Ох, так тебя, уж где ты остаешься, там все хорошо и получится, – жена eму говорит.
– Тесть пришел нас на свадьбу звать, надо нам туда пойти.
– Куда мы пойдем?
Надо же хоть ребенка похоронить.
– Что ты, жена, толкуешь – ребенка положим в яму, а свадьбу задерживать нельзя.
Положили ребенка в яму [картофельную] да пошли на свадьбу. Жена делает то, что муж прикажет.
Пришли на свадьбу, а надо бы баню истопить.
Говорят:
– Кто может поехать за дровами для бани?
Хома, как бойкий мужик, говорит:
– Я!
Дали ему девятилетнего жеребца, поехал за дровами.
Приехал Хома в лес, поглядывает на верхушки деревьев: "Из этого нечего не выйдет, а это срублю".
Подошел к десятисаженному сухостою: "В какую сторону мне его свалить?
Если в ту сторону, то трудно будет поднять в сани; если на сани свалить – сани сломаются.
А свалю-ка я на дугу, так легче всего будет в сани наваливать".
Тюкал, тюкал по сухостою, наконец срубил и свалил на дугу.
Подошел посмотреть, а у лошади ноги по сторонам разъехались.
– Ну, так тебя, что же я наделал!
Сел на пень и плачет до самого позднего вечера.
Дома уже баню истопили, попарились и говорят:
– Что-то зятя Хомы долго нет.
Пошли искать,
пришли, а он коня убил и на пне сидит да плачет-заливается.
– Что ты плачешь?
– спрашивают у него.
– Хм, хм (не может слова выговорить), хм, коня убил, так...
– знай всхлипывает.
– Перестань плакать, иди домой!
Посадили его в сани и повезли домой.
Приехали домой, а надо бы мясо сварить для свадебных гостей,
целую овцу сварить.
– Кто будет овцу варить?
Хома, как бойкий мужик, опять и говорит:
– Я буду!
– Ну, будешь, так вари, мясо тут.
Пошел варить,
сварил мясо, направился к дому, а собаки на него залаяли,
он одной – кусок мяса, другой – кусок мяса, все мясо побросал, а собаки все не перестают лаять,
под конец выплеснул суп: "Нате, вот вам суп"!
И с пустым котлом пришел домой.
– Эй, зять, где же мясо?
Уже сварил?
– Не спрашивайте – собаки как начали лаять, так я им все мясо скормил да под конец суп дал.
– А-вой-вой, зять, что ты опять наделал!
Взяли его да положили на кучу осоки на огороде.
А он снова в избу идет, не сидит ведь, змей, на куче осоки.
– Кто пойдет квас из бочки цедить?
Хома опять и говорит:
– Я!
– Ну, пойдешь, так иди.
Вот ведро.
Взял ведро, пошел да затычку из бочки вытащил, квас в ведро течет.
Собаки на него залаяли.
– У, еретики!
– взял да затычкой бросил в собак.
Квас уже через край ведра льется, а затычки нет, чем бочку заткнуть.
Сунул палец
– не помогло, квас все льется.
Уже по полу течет квас.
Он посмотрел да своим краном и заткнул бочку.
Задержался ушедший за квасом.
– Вот диво!
Куда нашего зятя Хому ни пошлешь, там все хорошо и получается.
Пошли посмотреть, а Хома стоит у бочки и подпрыгивает.
Не знают, что делать: бочку ли разбить или эту вещь отрезать (а бочка с железными обручами).
Взяли да бочку разбили.
Его опять бросили на кучу осоки и сказали:
– Чтоб больше с места не сдвинулся!
Он, Хома, встает на вышку (а ведь в старину были курные избы, а трубы в них были из досок, прямые). [Хома] из трубы брякнулся на пол, вместе с сажей упал и перепачкал невесту и всю избу.
– Ой, зять Хома, что ты делаешь?!
Взяли да положили его опять на кучу осоки и сказали:
– Чтоб больше отсюда не выходил!
Лежит он теперь там усталый.
Свадебные гости припозднились, стали их оставлять на ночь.
Послали слепую старуху набивать постельники сеном.
Хома в постель и залез.
Сделали постели, легли молодожены на ту постель спать.
Легли, и стал Хома обнимать невесту.
Невеста говорит жениху:
– Перестань обнимать.
– Так я и не обнимаю.
А Хома все обнимает.
– Да перестань ты обнимать!
– Да я же не обнимаю!
– Давай, сложим руки вместе.
Сложили вместе четыре руки, жених спрашивает:
– Еще ли обнимает?
– Да обнимает!
– говорит невеста.
Встали все, перины распороли. Хома оттуда и высунулся.
Тесть говорит дочери:
– Если хочешь, чтоб [Хома] жив остался, так пойдем положим его в сани и увезем домой, а нет, так возьму да приставлю к доске и тут же пристрелю!
Дочь говорит:
– Ой, тятенька, не стреляй, поедем домой!
Хому положили в сани и увезли домой, да и свадебные гости разъехались по домам.
Свадьба кончилась, и сказка кончилась.