[Исполняется умершей матери. Причитывает старшая дочь.]
Russian
5. А дай-ка попытаюсь посмотреть,
ой, моя дорогая женщина милостивая,
по-всякому попытаюсь тебя снарядить (обрядить).
А теперь в это хлопотное утречко
не смогла уж, горемычная женщина,
с тобой и язычком жаворонка заговорить:
все скрылось, ой, моя дорогая женщина милостивая,
девять месяцев носившая,
твоя теплота уж очень быстро (?) отошла.
Я, сникшее дитя, твою теплоту
возьму в светлые (белые) места.
Ой, моя дорогая женщина милостивая,
как оставила на меня, жалкое дитя,
большую артель в одном чреве выпестованных,
мне на сухоту да на заботушку.
Как буду я, несчастное дитя,
поднимать и растить эту большую артель.
Ой, уж моя дорогая женщина милостивая,
не станет больше ласковых милостей,
кто бы приласкал вас и пожалел.
Ведь в эти пригожие денечки
очень большие печали напали.
А дай-ка я попытаюсь, как твои (?) милые созданные,
как ты всех пятерых оставила,
а я, горемычная, самая большая в этой артели,
дай-ка обниму вас, подойдите-ка, горемычные дети,
поближе к нашей дорогой женщине милостивой.
Теперь уже, созданные,
вы рядом со своей дорогой милостивой.
Она заперла свой язык жаворонка
и свои ласковые милости.
Больше не приласкает теплыми словечками,
и не обнимет своими двумя ручками [букв. десятью пальцами].
Где бы ни обидели вас, созданные,
не выбежит дорогая женщина милостивая на красивую улицу
и не скажет вам, потухшие, ни словечка.
А мы, горемычные детки,
как встали рядом с ней,
так попробуем большой артелью
ласковыми словечками обласкать.
А теперь, видно, уложили ее
перед доблестными прародителями,
с правой стороны положили (?),
в необычные одежды ее обрядили.
(Вот это старшая сестра причитывает, сначала от себя).