Лечебная магия. Заговор
русский
– Скажи теперь, как тебя зовут?
– Анна.
– А фамилия?
– Баскова.
– Баскова Анна.
– А где родилась?
– В Шимозере, в деревне Рандойне.
Родилась-то в Манцёй-мяги, а поехала в Рандойне.
В Рандойне я прожила двадцать или около тридцати годов.
– А лет сколько?
– Семьдесят четвертый.
– Раньше какие болезни были у детей?
– Да, корь, оспа.
Других не знаю, корь и оспа.
У них у каждого проходят.
Пятнышки (синячки) делает оспа.
И много детей умирало.
–Как лечили раньше?
– Без лечения.
– А как?
– А так и выздоровеет со временем.
Бабок не звали.
Не лечили.
Нашему мальчику теперь дают лекарства, таблетки.
Я говорю не надо.
Только когда жар слишком поднимается.
Да, тогда понижение жара.
– Когда живот болит, что дают?
– А я век не ходила в больницу.
И сейчас нога у меня болела и болела, болела и болела.
Потом отстало.
Потом колену лучше стало.
Увезли в больницу.
Хромаю, хоть иди, хоть не иди.
Приехал Егор.
Говорит: ”Мама, если быть живой, иди домой!
Дома еще поживешь немного.
А здесь не будешь жить”.
Домой вернулась.
Дома поправилась.
– Ну а когда руку порежешь во время жатвы или еще где-то?
И кровь идет, что сделаешь?
– Скажу: “Великий Бог-кормилец, помоги заговоры говорить”.
Заговор.
За девятью-десятью морями,
посреди моря красная скатерть,
на красной скатерти сидит красивая девушка,
булатная иголочка в руке,
шелковая ниточка продета,
шьет вены в вены,
язвы в язвы,
у раба божьего Анатолия,
отныне и до века.
Аминь.
– А когда змея укусит, как вылечивают?
– Змея, на змею не знаю.
Мне мама так говорила: «Заговариваю укол, укус, плохого раба нарыв, знаю самку, знаю самца, самка звала, самец звал, у раба божьего (там имя) боль, отныне и во веки».
– Ну, и легче станет?
– Не знаю.
Сюда ходит, за тобой [смотри] к бабульке.
Настоящие колдуны.
– А травами какими-нибудь лечили боль?
– А травами, подорожником, если чирей или что-нибудь сядет.
Подорожник рвем и капустные листья.
– А по-вашему как подорожник?
– А подорожником и называют.
– А сушат?
– Нет, летом растет прутик и такой широкий лист.
По-нашему подорожник.
– Когда животное болеет, что делали, ветеринаров не было?
– Были.
Ходили.
– А сами лечили как-нибудь?
– Сама не знаю как, у меня была телка, так я и телят и коров, все знаю.
Четырнадцать лет работала на дворе, так приехали из области, откуда-то оттуда, зоотехники.
– Так было.
Кричат: «Анна, иди быстрее!»
– Что случилось?
– Настя ногу поранила.
– Пришла, так у нее бурая кровь идет.
Я заговары, заговорила и она...
Замотали.
– «И, ты, пока не шевели!
Пусть остановится хорошо (кровь)».
Она не работала, потом домой отправились.
И нигде крови не было, полосочка синяя, как будто зашита.
Ничего не видно.
– Потом у меня был порез.
Веники ломала и две косы, среди зарослей.
Ну, и поцарапалась, кровь-то.
Цвет желтый стал.
Я села.
Взяла и эту кровь остановила.
Две косы рукой держу.
Сразу домой пришла.
Пошла, мне поставили, эти, ну как их?
Ну, скобки.
Степан Ильич говорит: ”Придешь потом, через три дня”.
Посмотрел: ”Уу, да тебе везет!
Порезала, а готово, снимем скобки!”
Ну, и у меня все.
Это сшито.
– Лошадь сшивала.
Крови так много вышло.
И заговорила.
У лошади.
А у детей.
Хоть порежут сейчас.
Так, заговорю.
Не знаю, насколько, правда.
Это было раз в Ташкенте.
И сибирской язвой заболел старичок.
Нужно ему руку ампутировать.
А старуха все ходит в больницу и говорит: «Разрешите, я приведу, заговорит человек.
Домой приведу».
«А приведи сюда!
Если заговорит, так хорошо, а не заговорит, так увезем куда-нибудь».
– Заговорила!
– Ты?
– Нет, в Ташкенте.
Только наш завхоз, в военном хозяйстве, мы знали его.
– Знаю этого деда (старика), работали (вместе) и руку порезал.
Дедушка (старичок) заговорил, и Анна взяла (запомнила заговор) навек.
Ну, и я заговариваю кровь.