"У нас своих детей не было"
русский
У нас своих детей не было.
Отец и мать [детей] умерли, в один день обоих похоронили.
Пятеро маленьких остались, наверно, впятером, правда, верно.
А потом одного мы усыновили (‘взяли к себе в сыновья’).
Мы описали их имущество, нам ещё дали телёночка.
Потом мы этого [ребёнка] воспитывали до восемнадцати лет.
Этот мальчик с нами не стал жить.
Я пошла в Лодейное поле, а он остался дома.
У соседки он взял три рубля денег.
Соседка пришла за деньгами [к нему].
Он говорит: "Нет у меня денег".
"Ну как же нет, подожди, придёт твоя тётя, так даст тебе ходу", – говорит [соседка].
Он быстренько собрался да и пошёл рыбу удить.
Пришла я вечером домой, а мальчика нет дома.
"Где мальчик, где находится мальчик?"
Пошла я к Бабиковым, вот, к Настиной матери.
"Тётя, – говорю я, – остался у меня мальчик дома, не знаешь ли, где он?"
Она говорит: "Пошёл рыбу удить".
На рыбалку, так на рыбалку.
Я уже до вечера жду, жду – его нет.
Утром я пошла даже по речке искать – нет его.
Потом я пришла домой, пошла в правление [колхоза], заявила, что мол, у меня ушёл мальчик, а найти не могу.
Все осмотрела, искала одна, а найти не могу.
А потом мы уже заявили, а там...
Мальчик этот уже оказался в посёлке Мадрансуу.
Мы звали его домой – не идёт.
Мне одной стало скучно.
Ну, раз не идёт, пусть там живёт.
Мы взяли второго [мальчика].
Ну тот второй мальчик был весёлый.
С ним, смотри, хорошо бы было (Сеней его звали), мой крестник был, а тот [первый] был дедушкин крестник.
"Крёстная, я пойду погулять (‘в деревню’)".
"Иди, но только там не бедокурь (‘плохого не делай’)".
"Нет, ничего не сделаю... Крёстная, я песенку спою".
"Стеньку Разина" как запоёт, только держись!
И пол он подметёт, и сени подметёт.
"Ну, крёстная, ведь дашь мне молока?".
"Дам, пей только!".
Видишь [какой он был].
А потом он ушёл.
Также не стал больше [с нами] жить.
Теперь, видишь ли, живёт в Подпорожье. Ну и всё.
Ну, потом он ушёл, живёт в Подпорожье.
Я ходила туда, дедушка ходил к нему, к Сене.
И он сейчас женатый, невестка очень хорошая, он женат на девушке из деревни Тёрхиля.
У них сейчас девочка, взята из детского дома на воспитание, только не знаю, из какого.
И живут они очень хорошо, воспитывают эту девочку.
И несколько раз звали меня туда.
Ну, видишь ли, я хозяйка одинокая, поэтому не могу выбраться.
А потом они выслали мне денег двести рублей подряд и понемногу всегда высылали посылки.
Я не обижаюсь, много они высылали и помогали, вот спасибо [им].
И лодейнопольский [племянник] тоже теперь помогает.
Хотя он и неразговорчивый был, но как стал в Лодейном Поле жить, стал понемногу помогать нам когда чем: когда сахару, когда чаю, когда ещё чего-либо всё время посылает.
А эта жена Сени, так она очень хороший человек, Шуркой зовут.
Во всех отношениях (‘всем хорошим’) хороший человек.
Ничем она не обижала меня.