Častuškat
карельский: ливвиковское наречие
Кондушский
Sirotannu el’äjes
el’iä pidäw maltajen:
rịadoine rịata küzüjen,
hieruine proidie varaten.
Kuldoi minun, minä sinun:
miel’es piä, hot’ äl’ä piä.
Ehtäžen ištuin – äl’ä varịa:
igäžekse en rodia.
Kuldažes eroitettih
da vettü viluw juotettịh,
štobi(n) vaččaine vilustuš,
kuldaine armas unohtuš.
Midä ollow tumandoine,
vai d’o riihüt palanow?
Midä(s) ollow atkalaine,
vai kuldaine muijal on?
Sammatuksen brihažet
da uskaldettih gribažet.
Kolme vuottu vuotammo,
no vellat grivat süötämmö!
Kučuin, kučuin kuldašto
da opiin händö vakustua:
eiku olle miel’es tulla,
ei mistöi ni kielastua.
Äl’ä, kuldaženi, nagra,
äl’ä ištu ilokse.
Sinä ištut ilokse –
da minä aijan menokse.
Kai sanottih, kai sanottih:
ištoi sinä tämän kel’.
Kuni ei tulle armas kuldoi,
en ištuoi ni kenen kel’.
Minuw mịamoini čakkai,
no vie uskaldi l’üvvä.
Kuni ei tulle armas kuldoi,
en tahto ni süvvä.
Sammatuksen hieružes –
kurrelližet aidažet.
Sammatuksen brihažet –
da vịšivoitut paidažet.
Midä ollow päivü pitkü,
vai on kullal aigu pitkü.
Tules, mịamoi illale,
piäzöw kuldaine rịnnale.
Kuku, kuku, kägiženi,
kuivan kuwzen ladvas.
Ripu, ripu, kuldaženi,
podruškažel kaglas.
Kuz’man l’ehmät kodih tullah,
bambela-kellot kuwlutah.
Keitäs, Mašoi, maijos kịaššia
Vas’oi tulow illale.
Azus, tịatto, kuožaliine,
panes, čidžoi, loppuine.
L’ähtižin d’o bes’owdažeh,
varịan rodia hoppuine.
Sammatuksen kujožis
da ei sịa astịa – upottaw.
Sammatuksen brihažien kel’
ei sịa ištịa – nukuttaw.
Частушки
русский
Сиротинкою прожить
надо жить умеючи:
без спросу ничего не делать,
и с опаской по селу ходить.
Дорогой мой, я – твоя:
хоть люби меня, хоть нет.
Провела с тобою вечер,
не бойся: навек твоей не стану я.
От дорогого разлучили,
водой холодной напоили,
чтоб дорогого позабыла,
душой к нему бы охладела.
Отчего уж туман так стелется,
может, ригача горит?
Почему-то на сердце скучно,
может, милый у другой?
Самбатукские ребята
изменить нам обещали.
Мы три года подождём,
но «арбуз» (‘грибы’) им поднесём.
Звала, звала я дорогого,
старалась убедить его:
коль не хочешь ходить на свиданье,
нечего и обманывать.
Ты не смейся, дорогой,
и не сиди ради веселья.
Коли ты гуляешь ради веселья,
то я – лишь бы проводить время.
Все твердили, убеждали:
знакомься вот с этим парнем.
Пока не придёт мой залётка,
не буду знакомиться ни с кем.
Меня мамочка бранила
да обещала и наказать.
Пока не увижу своего милого,
не хочу и кушать.
В деревне Самбатукса –
кругом изгороди косые.
У парней самбатукских –
рубашки вышитые.
Что-то день так долго тянется,
верно, милый скучает обо мне.
Иди-ка, мама, ставить ужин,
чтобы милый рядом посидел.
Кукуй, кукуй, кукушечка,
на вершине сухой ели.
Ты виси, виси, любимый,
у подружки на шее.
Кузьминых коровы домой идут,
слышны их глухие колокола.
Вари-ка каши, Машенька,
придёт на ужин Васенька.
Сделай-ка, отец, мне прялочку,
сестричка, кудель завяжи.
Пошла бы я на гуляночку,
боюсь, что скандал будет.
По прогонам самбатукским,
нельзя пройти – завязнешь.
С самбатукскими ребятами
нельзя сидеть – задремлешь.