Я родила ребёнка на пожне в Пехкотсельге
русский
Давно это дело было, уже некоторые были в колхозе, мы ещё не были.
Утром из дому отправилась, пироги собрала в корзину, еду, бутылки с молоком и второпях – на пожню.
Прохорова Настя идёт: "Что ты так бежишь?"
"Ой, бегу на покос, сено не убрано!"
Пришла на луг, работала, работала, сколько могла (‘мне хотелось’).
Стали обедать.
Мы пообедали.
Стали пить послеобеденный чай (ну, хоть закусывать после обеда или что-либо там кушать: ведь на пожне-то чаю не было).
Зовут меня [на чай].
Пришла [к столу].
Всё сено перетаскали [к стогу].
Сейчас надо бы на стог залезть: никого не пошлёшь, самой надо подняться.
Залезла на стог [сено утаптывать]: пудов шестьдесят было в зароде.
Вот-вот должна уйти [со стога]: я была уже на сносях, а муж не замечал, ему ни к чему это.
Муж и говорит: "Не чуди, вот последние вилы с сеном примешь и всё, не надо уходить".
"Если сейчас же не сойду одна, то придётся двоим сойти со стога".
Быстренько со стога спустилась на землю, побежала к двум осинам – там и ребёнка родила.
А муж пошёл за лошадью.
Пришёл, а у меня уже ребёнок.
Что теперь делать будем: семь километров от пожни до дому, как теперь добраться домой?
Две тряпки было.
Одной вместо платка я перевязала ребёнку головку, во вторую завернула ребёнка, взяла на руки.
Что делать?
У меня у самой на себе мало (‘никакой’) одежды.
Да тут оказался пиджак свата Матвея.
Тот пиджак на себя я одела.
Ребёнка завернула и пошагала домой.
А собаки-то лают, заливаются.
"Теперь, – думаю, – медведь на меня идёт.
А пусть идёт: никуда теперь не денешься!
Съест, так пусть обоих съест, никуда ребёночка не оставишь!"
Повернула голову назад, [вижу] – мужик идёт да ещё с ним два парня.
Я давай торопиться: я впереди иду – они за мной, я впереди тороплюсь, они сзади.
До сенного сарая дошли, а потом я оставила их (‘раньше их ушла’), они в сенном сарае остались.
Там говорят: "У тётки, наверно, ребёнок на руках был, ничто другое не могло быть, ребёнок по всей вероятности".
Дядя Матвей давай меня звать к сараю: "Вернись обратно, невестка, иди сюда, здесь переночуешь!"
Я не вернулась, дальше пошла.
Ну, он меня догнал, он меня проводил до полпути к дому.
Свекровь (‘бабушка’) пришла навстречу.
Свекровь взяла у меня ребёнка.
Когда пришла домой, ещё две коровы подоила, телёнка напоила.
На второй день сходила [помыться] в баню.
Два дня прошло – да снова на сенокос и пошла.
И с животом ничего не случилось (‘не двинулись с места животы’), и со лбом ничего не стало (‘и лбы с места не двинулись’), и ничто не болело, ничего со мною не произошло, ничто и нигде не болело.
А теперь как родят ребёнка...
Не диво ли жить теперь: до родов два месяца гулять дают, после родов два месяца дают, в пелёночки ребёнка заворачивают, сейчас точно на настоящем (‘чистом’) празднике.
А у меня сын всё равно, как сокол, вырос: пригодился он и в армию, был пригоден и для работы в Ленинграде, куда ни пойдет – везде принимают на работу.
Ничего с ним [с маленьким] не случилось: и не задохся он, и ничегошеньки с ним не было.
Десятерых родила, артель вырастила.