ВепКар :: Тексты

Тексты

Вернуться к списку | редактировать | удалить | Создать новый | История изменений | Статистика | ? Помощь

Pelduoižen lohkon külät: (4) Huabanou, Kaskez’niemi, Nuožarvi, Kin’n’er’mäg, Kolatselge

Pelduoižen lohkon külät: (4) Huabanou, Kaskez’niemi, Nuožarvi, Kin’n’er’mäg, Kolatselge

карельский: людиковское наречие
Южнолюдиковский (святозерский)
Nu siit sigä vie müö sanottih om Kik sen, Palatezd’ärven prodi, Kikin proidihui, Huabanov, emm olnu i neče on, toine, oi kui sidä sanoda unohtin.

Huabanou da siit Röbätte.

Vot niilüöis külis proidiimme müö siiriči oigedas čura oigedat kättemüöti ka hüö d’iädìh hurah čurah lam, neče d’ärvi keskez oli, Robotän d’ärvi, Röbätän d’ärvi, Röbätte da siit Huabanou.

Tožo taluoit kudamazgi küläižes koume taluoit kuda kodit, kudamazgi, enämbi eläjät ka nel’ da viiž da kuus.

Vot ned meččeküläižed da siit i neče oli vie Aganan külä s en tiä kui sigä sanottih, sid en voi muštuoittai miituine oli, se Röbätän da siiten nečen keskel.

A siid d’o sinnä lähtedäh kaskezniemed da kai sinnä d’o Nuožarven čura lähtöu.

Kaskez’niemez olimme.

Tožo eläu grežal, kodit hüvät i d’ärvi.

Nu a siid d’o müö tulimme sidä dorogad müöti kouz lähtimme pogostal da n’umaluoih mänimme, Vedloz’eran dorogah tulimme, Viel’d’ärven dorogah nouzimme, pienit doroguoit müöti da külid müöti, kous lähtimme n’umaluoih.

Siid minä panin net kai külät kai külät primettäh, i muštuoitin ainos.

Da siid d’o sinnä l’ähtet Kaskezniemez olimme, sinnä Nuožarved da siid nene lähtedäh, Tulem’d’ärved da D’ürgiličäd da Palalahted da Kin’n’ermäged da kai sinnä lähtedäh d’o net.

Niilüöis küliz vot sigä minä oli (oliolin), kai proidiin omal d’algal proidiin net kai.

Nu miituine külä Nuožarvi oli, Nuožarvi?

Nuožarvi oli? Nuožarvi oli... Enzimäine Pirduoiniemi, vot siit toižeks oli Kiiškuoiniemi.

Se oigedal kädel ol’d’ih a müö lähtimme hurah čurah Viel’d’ärven dorogad müöti.

Siit oli, mänet sinnä, Kodžuri oli. Kodžurih müö emme noznu, müö mänimme sinnä ülembä vie hurah kädeh mänimme.

A siid d’o tuлdez müö olimme Kodžuris siid vie.

Meit, kodih tuldes, tuodih poikki Kiiškuoiniemeh venehel.

Omat häi kačo gostitettih kell on omat ka siit gostitah da sii tiel i müö proidiimme sinnä.

Ei ende čitaittu št äi rahvaste tuli libo vähä tuli kaikkid gostitettih.

Nu siid müö kodih tulimme n’umaluoispiäi.

Sinn edelleh Kin’n’er’mägele kävüttih, kirikkö se oli Päntel’eikse sanottih, Päntel’eil’e molimaheze kävüttih: nu ken žalaih ka mäne, ken ei žalainnu ka älä mäne.

Nuu siit prodiimme, oli Mel’l’iččekülä oli.

Siit sinnä N’akuoin külä oli, minä muštan eno hüvin kai ne.

Siid N’akuoin’küläz oli, proidit sinnä, Dürgil suuri külä.

Siid Dürgilän küläz d’o l’ähtet sinnä Palalahten küläd ol’d’ih.

Sinnä d’o lähembä sidä Kolatselgät, siid niil’üöit külid em mušta miittumad ol’d’ih.

Kolatselgäle, Palalahteh sii pogoste tožo sanottih.

Ka küzüt: ”Tämä mi on?” – ”Pogoste”.

Pienit küläižit em mušta.

A siit Kolatselgäle mänimme sinnä.

To, Kolatselge tožo suuri külä on, elettih čuran toižen d’oges, kaide d’ärvi on, muguoine, čuran toižin elet’t’ih.

On hüvät kodid, on pahat kai, meil int’eresno kaččoda kudai on parembe kodi.

Nu siide nouzimme, emme üöd olnu, mänimme kirikköh kävüimme da senker moliimo da d’ärilleh lähtimme, tuohukset panimme.

Siid opäd’ d’o on nuortte üksitoš henged oli meit, on nuortte, on vahnat.

Vahnad malittud pandah, a müö nuoret ka nagrad da vie sigä šuutid da kaika.

Siit sanotah vahnembat, čakatah: ”Midä t’üö nagratte?”...

Деревни в окрестности Пелдожи: (4) Хуабаново, Каскеснаволок, Крошнозеро, Киннерма, Колатсельга

русский
После Палатозера и Кикки деревня Хуабаново была, там мы не были.

Хуабаново да Рёбятте.


Мы прошли мимо этих деревень правой стороной, а они остались на левой стороне, озеро посредине было, Рёбятян-озеро.


В одной деревушке было три избы, дома, а другой было побольше жителей, но тожечетыре, пять или шесть [домов].


Вот эти лесные деревушки были, да была еще деревня Аганан (не помню какая была), она находилась между Рёбятян да этим...


А там уже пойдет Каскеснаволок, крошнозерский край пойдет.

В Каскеснаволоке мы были.


[Деревня] на берегу озера на горке, дома хорошие.


Когда мы отправились из погоста на богомолье, то мы прошли по проселочной дороге и вышли на ведлозерскую дорогу, поднялись на ведлозерскую дорогу по проселкам да глухим деревушкам.

Тогда я и запомнила все эти деревни, и помню до сих пор.


Там уже пойдут деревни Крошнозеро да Тулмозеро, да Юргилица, да Палалахта, да Киннерма.


В этих деревнях я была, все проходила пешком, на своих ногах проходила.


Что за деревня была Крошнозеро?

Крошнозеро? Крошнозеро было... Сначала был Спиридон-наволок, вот, вторым Ершнаволок.

Они находились с правой стороны, а мы пошли влево, по ведлозерской дороге.


Там была еще деревня Котчури,
но в Котчури мы не заходили, мы прошли стороной.

На обратном пути мы заходили в Котчури.


Нас, когда мы домой возвращались, перевозили через озеро на лодке в Ершнаволок.


У кого была своя родня там, то они гостили, и мы заходили с ними как гости.


Раньше не считали, что много народу пришло или мало, всех угощали.


Ну, затем мы домой вернулись с богомолья.


В Киннерме была церковь святого Пантелея, [святому] Пантелею молиться ходили: кто хочет, так идет, а кто не хочет, не идет.


Затем деревня Мельница была.


Затем дальше деревня Някуойн была, я помню все это очень хорошо.


Затем, как пройдешь дальше, за деревней Някуойн была большая деревня Юргилица.

Из Юргилиц пойдешь дальше, там была деревня Палалахта.


Это уже ближе к Колатсельге, за ней деревень уже не помню, какие деревни были.


Колатсельгу, Палалахту погостами называли.


Спросишь: «Что [за село]?»
– «Погост», – отвечали.

Маленьких деревушек не помню.


В Колатсельгу мы пришли...


Колатсельгабольшая была деревня, жили по обе стороны реки, узкое такое озеро там, по обе стороны реки жили.


Хорошие дома были, и плохие дома встречались, нам интересно было смотреть, какой дом лучше.


Но мы не ночевали там, зашли в церковь, свечи поставили [святому], помолились и отправились в обратный путь.


Одиннадцать человек было нас, были молодые, были и старухи.


Старые люди молятся, а мы, молодые, смеемся да еще шутим там.


Старухи ругают нас: «Почему вы смеетесь?»...