Деревни в окрестности Пелдожи: (7)
русский
Еще была деревня Логиново, от Прякки, в двух километрах, за озером.
Деревня была [маленькая], ну, дворов тринадцать, самое большое пятнадцать.
Она находилась на берегу озера.
Из их озера, Логинова озера, речки никакой не вытекало, так закрытой ламбой его и называли.
Все время смеялись наши, говорили: «Пойдемте в Логиново, хоть черных окуней поедим».
Вода никуда не вытекала [из ламбы], поэтому окуни были черные, говорили, что вот, мол, какая рыба.
Ну, а потом была Пряжа, большая деревня.
Рядом с Пряжей, в двух километрах, была деревня Нинисельга.
[Там] тоже озера не было, из колодцев [брали воду].
Когда бучили, то за два километра в Шаньгиму приходилось возить белье полоскать.
В Прякке тоже, видишь ли, не было [озера], река далеко.
Бук с замоченным бельем погружали на сани, а затем отвозили к мельнице.
Там около мельницы белье полоскали в реке, да обратно в сани, и провозили домой...
Летом [у деревни] был хоть небольшой пруд, так немного полощешь белье, а зимой куда его вынесешь?
Вот два или три дома соберутся, бук с замоченным бельем погрузят на сани да там около мельницы и полощут.
Даже диву даешься, как это строили [деревни] не на берегу озера.
Вот так и в Нинисельге было, они в Шаньгиму ходили [полоскать белье].
Кто живет на берегу озера, так [у них] на своем берегу прорубь была – стирай да полощи, и делай что хочешь.
– Ну, а дальше за Нинисельгу, куда дорога шла?
Она шла в Киндасово, [а оттуда] в Сямозеро шла.
Деревня Киндасово была в двенадцати километрах от Нинисельги.
Я была там, в Киандасове мы жили, и ездила туда в извоз.
Киндасово находится на берегу реки Шуи, Шуя большая река.
Порог там есть длиной метров почти двести, через реку у самого порога был построен мост, длинный мост.
Ну, смотришь с моста, вода бурлит внизу под [мостом], Порог был на реке Шуе, а деревня располагалась на склоне горы.
Ну, а дальше за Киндасово пройдешь, там был шестьдесят первый участок, называли шестьдесят первым, километров двадцать пять было [до участка].
Оттуда в сторону погоста Сямозера дорога вела узенькая.
Я отвозила своего сына в Корзу, когда в Шекеэме (в Шекеэме – в школе крестьянской молодежи) он учился, старший сын, Иван.
Отвезла Мийккула, Олешу да своего сына на их [Терентьева] телеге, а на нашей лошади.
Видишь, как надо было жить да быть: у них лошадь была занята, поэтому запрягли нашу лошадь в их телегу.
А там такие плохие [деревни].
Вернулась домой, свекровь и спрашивает: «Ну, что там да как».
Девочки еще были маленькие, а старик-свекор был на рыбалке.
Я плачу, она говорит: «Залезь на печку, залезь на печку, поднимись да рассказывай».
Я плачу и она плачет: в плохое место внук попал, вот какие дела, горе какое.
Очень холодно было, когда вернулась, едва лошадь распрягла.
На душе нехорошо, сын в плохое место попал учиться.
А потом, видишь ли, выучился, да Корза стала центром [села].