Пунжина Александра Васильевна
В семье и у детей были заботы
русский
Рано начинали дети работать?
А раньше [такой] обычай был, что [детям] не давали обычно просто так бегать, в няньки отдавали в восемь лет, а мальчика в девять лет – в пастухи. И дома они всё делали. Лишь по воскресеньям позволяли носиться и погулять, а так всё работали. Раньше дети много работали, рано начинали работать. Восемь, семь лет – уже няньки.
Ну а в школу ведь ходили?
Прежде в школу ходили мало. Ну кто там был немножко побогаче, [так их] дети ходили в школу. А так, когда ходить [в школу]? Семь человек было в семье: для них надо напрясть, потом соткать.
Девочкам?
Холщовые рубашки и штанишки детям да всякое для мужчин ткут. Ведь как подойдёт Великий пост, присесть некогда: то [пряжу] наматываешь на цевки, то прядёшь, то идёшь на реку мотки мыть. Спрядёшь полные веретёна пряжи, намотаешь на мотовиле, это уже моток будет, мотки вот и [идёшь] мыть. Раньше детям не позволяли гулять. А кто и в школу ходил, [так] придёт из школы, за водой надо на реку десять раз [сходить]: у кого – корова, у кого – лошади. Поэтому плохо и учились.
Летом мальчики, наверно, ходили обычно [в табун] за лошадьми?
О! Дети, дети, мальчики и девочки, девочки [тоже] летом отводили в табун и приводили из табуна лошадей. Разбудят их даже в два часа, в три часа ночи. Боронить идут ведь рано, боронят и дети, а взрослые за лошадьми не пойдут – всё дети. Ну, там, конечно, пастух есть, пастух поймает им лошадь, посадит верхом. Всё равно, девочка или мальчик, одинаково гоняли лошадей. Я сама ездила верхом на лошади.
Небось утром, раненько, ноги мёрзнут?
Рано, да босиком! Нам нечего было дать обуть. Роса, холод, а иногда ещё чуть-чуть и иней, заморозок, а мы всё равно босиком ходили.
Наверно, и корьё драть ходили?
За корьём? За корьём – это обязательно, весной идёшь драть корьё. Отсеешься, яровые все посеешь, навоз еще рано возить, за корьём вот и идёшь, все за корьём и ходили. Потом уж и время навоз [вывозить] пойдёт, значит, бросим корьё драть.
А на что шло корьё, не знаете?
О! Корьё обязательно идёт [в дело], овчину без корья не выделывали. Кожевники у нас были, им надо было, [чтоб] выделывать овчины. Недалеко от нас там ещё была фабрика, так километров за сорок, там выделывали овчины, ну, туда и [отвозили] овчины, и обязательно нужно было ивовое корьё, чтобы выделывать овчины, кожу.
Что ещё помогали дети делать дома?
Ходили в лес, дрова заготавливать ходили, вывозить из лесу дрова. Из [урочищ] Синюгино и Карассу возили дрова на станцию. Тогда ведь поезда, машины на дровах ходили (‘дровами растапливались’); народ не выходил из лесу: неоткуда было взять [денег], бедные были – дрова вот всё и возили. Пятнадцать вёрст и двадцать вёрст надо ехать, а всё равно, как только зима наступит, постоянно дрова и возим. У кого две лошади – с ним мальчишка или девчонка. В школу некогда идти, надо дрова возить.
И жать начинали рано?
О, рожь! Помогали рожь жать, и лён теребить, и овёс косить, и вязать, и молотить. Тогда много работы было со льном (‘в нём’). Риги были, насадишь ригу, затопишь. Мало того, что один раз протопишь, топишь и три раза, чтобы лён (‘он’) высох. Лён-то! Уж очень тяжело было обрабатывать лён.
Долго? Тяжело?
Тяжело, теребить надо долго, свезти домой, насаживать в ригу, как высохнет, потом околотить, затем [соломку] обратно в поле отвезти. С поля привезти назад да снова насадить сушиться, помять, потрепать.
Хватало работы?
Доставалось работы [со льном]; на другое и времени не было, всё больше пряли.
Это девушки?
Да, девушки и женщины, старухи и девчушки, некогда было в школу ходить: девчоночка сидит, прядёт пачеси, а мы – чистое волокно.
Волокно?
Пачеси – это очёски после [щетинной] щётки, а жилка, что остаётся, это чистое волокно.
Что изготовляли из чистого волокна?
Ткали всё: хорошие полотенца ткали, и тонкие сорочки женщинам ткали. Прежде ведь очень хороший холст изготовляли. Что ты! [Какой] холст! Очень хорошо выделывали тонкий холст.