Mel’l’ičäl’l’y išt akk
карельский: собственно карельское наречие
Дёржанский
Yht’eh aigah, koož myw ol’im pikkurzet, a mel’l’ič ol’ jovell rewnašš, mel’l’ičäl’l’y meil’ on gor šuwr’, i koož my mänem, šial’ ištuw akk. Akk ištuw i har’juw kaikk piäd’ä. A kun lapšet šiirič männäh, ei varat, hin har’juw i harjuw, a muwvet i bultihn’iw jogeh. I ka täm mel’l’ik, ruvettih mel’l’ikäl’l’ žual’ičmah lapšet, št akk i akk. Hin šanow: "Mi tämän akan tapan, ažišt i mednoill pul’kall". [...] Nu vot, amb hänen mednoil pul’kall, i langei akk vedeh. I jäl’geh aigu täm mel’l’ik zan’emog, zan’emog i kual’. I t’iijät hänel’l’ izurodval l’ican, täm akk hänen izurodval. Täm ka on točno, točno. Myw ol’im viäl’ pikkurzet, n’ygyn jo miä olen ka vanh, a meil’ viäl’ ka buabot roskuzvaidih.
Пунжина Александра Васильевна
У мельницы сидела старуха
русский
В одно время, когда мы были ещё маленькими, у мельницы, (а мельница у нас рядом с рекой) – большая гора, и когда шли на реку, там сидела старуха. Старуха сидит и всё расчёсывает волосы (‘голову’). А дети как идут мимо, не боятся [её]; она чешет и чешет [волосы], а иногда и бултыхнётся в реку. Дети стали жаловаться мельнику, что, мол, старуха да старуха [на берегу]. А мельник тот и говорит: "Я эту старуху убью из ружья медной пулей". [...] Так вот и убил её медной пулей, старуха и свалилась в воду. Прошло время, и этот мельник заболел, заболел и умер. И знаешь, ему изуродовало лицо, это старуха его изуродовала. Это точно. Мы были ещё маленькими, теперь я уже старая, а нам про всё, видишь, бабушки рассказывали.