ВепКар :: Тексты

Тексты

Вернуться к списку | редактировать | удалить | Создать новый | История изменений | Статистика | ? Помощь

Iäl’l’in’ el’än’d

Iäl’l’in’ el’än’d

карельский: собственно карельское наречие
Дёржанский
Rubin šanomah iččid, kuin mi el’in. Mi olen jo vanh, muis’an kaikk šub i puamet’t’ miwl om viäl’ hyv. Ka kuin el’imm ran’š, el’imm my emm äijäl’d’ hyviin. Ruaduw ol’ äij, kez’r’ät pidi da kudua, kävl’imm holstiziss. I kuin yhet bahilkzet ošštah, ka n’äis’s’ kävyim öbidn’äll kir’ikköh. Mänet a dorgall et pan jalgah, panet kainloh a kengätt aššut. I ka n’äidä omakš igiä i žal’eičimm, kaiken ijän i pidimm, poka vanhistuimm. Jallašš ka bahilkzet oldih, a piäl’l’ä kudoimm sarfnoi pid’im, oldih kar’ilzet sarfnat kuvott. Oldih t’omnii šin’ii, kaikil šub yhemmuazet oldih, kruašinhizet, kruašin star’innii kruašin ol’, vanh kruašin. A viil’imm ombl’im , kaikk käz’l’öil’l’ i ruadoim kaikki ruadloi käz’l’öil’l’. I pellošš i kyndimm hebz’ill, i haraimm i kaik šub ruadoimm.

A piäššä mid’ä?

A piäšš ol’ sorokk, kar’ialan’ sorokk, sorkat oldih, fatan’, i viäl’ ei jollun n’imid. Emm n’ägennyn hyvyšt n’imid, a ka vanhistuim, i n’ygyn äjäl’d’ hyv el’iä, ei tahot i kuall. A mužkat tož luapot’z’iss kävel’dih ruavoll, krom luapot’t’i viäl’ ei mid ollun pidiä. Ka mužikzet n’iin i kävel’dih. Paida holstin’ štan’it holstizet, kaikk šub oldih omall n’äpil’l’ ruavett.
Kežäl’l’ mi izvesno. Keviäšt, keviä avawduw, rubit pelloll, ogorodu kyndmäh, šid pelloll l’ähet. Kev’iäl’l’ kyl’vät pellon, šid jo tuaht vedmäh rubit, tuahet v ijun’i. Da. Tuahet vejät, a šiid’ jo i l’ähtöw täšš pokossu, rubit n’iitmäh. A n’iittim kaikk käz’l’öil’l’ omill. I jäl’geh pokossua täšš jo pelvaš. Meil’ kaik pelvašt kyl’vettih, patamušt meil’ pelvaš kažvo, i pelvaš ol’ kal’l’is’. Vot kyl’vimm kez’r’äimm, ičeh varoin pidi jätti pelvašt, kumbzen myät a ostatkat ičel’l’ jätät. Kuvot, kez’r’it kaiken talven, ičel’l’, ičel’l’ kudoim, iččih varoin vain i kudoimm. A viäl’ kunn? Dl’a prodaži vet’. Pos’t’el’n’ikkoi skuat’t’er’it n’äm oldih kaik šub om svai, omu ruadua, omu ruadua oldih kaikk šub. Post’el’n’ikat i poduškoiss nuavoločkzet i kaikk šub oldih holstizet. Vot.

Kuin kudoja?

Post’el’n’ikku kuvot, kuin ruavat doroškzet post’el’n’ikkah, a paikat, paikkoi kuvot, kuin holsan kuvotah, šiid višvaičet iššut paikkua. A skuat’t’er’i, skuat’t’er’i asob skuat’t’er’i, a rangz’i kuvottih, rangin’ muat mis’s’ magaimm, n’äil’l’ oldih uzor, poimimm. Poimimm, a patom kudoimm lawvanke, lawvall.

A kuim poimija?

A poimimm kanghaš poimit n’iaglall i polučaicca uzori, da da. T’iäl’ poimit kanghašš, a n’ičonkoin tagukš panet lawdzen, a šiid lawvais’t noštlet i tiäl’ kuvot uzoru. Da i l’iänöw uzrat. Vot ka skuat’er’loi i rangz’i šen’in kuvottih. Da lang, pidaw hyv lang, da i pelvaš pidäw hyv. Har’juat, oldih har’jat muazet, har’jut kahičč ato i kolmičči paikkoih varoin, patomušto. Pandih pelvašt l’igoh, kaššettih viihd’ittih šiäl’d’ valgit. Ka paikkoih ed skuat’t’er’loih varoin. A post’el’n’ikkuh hoikk, lang hoikk pidäw, nu vain što kruas’it vet’ hiät.

A mil’l’ä toko kruas’ija?

Ol’ kruaskuw, ol’. A kois’s’ kruas’ittih l’epäl’l’. Da, l’eppiä strugaijah, ka veičel’l’ l’ei, očist’ut i patom čugnoih pannah. Kiahtetah i täh i makaidih langua i täd, i holstua. I l’iänövi, kuin šanu, n’esous’em keldan’, a ka kuin kaštanovii cvet. Šom da, šom kaštanovii. A šin’zekši šin’zekši mil’l’ kruas’ittih? Pogod’, vrod’ čern’ilall šin’zekš kruas’ittih, čern’ilall. Valgikš bel’immä holsti kuvottu, holsti i l’evtät luugall keviäl’l’. Ka poka ruadu ei jow, heidä jovell kolt’it pual’ikall. Pual’ikat oldih. Pual’ikall kolt’it tuaš l’evtät luugall. Hy i solniškašš bel’iččettih i ruadučettih valgikš. A šid’ jo ka i ruavat skuat’t’er’loi i paikkoi, i kaikki šub. I lumell da i kodvan lumell, patamušt lum vallottaw, yl’hidä on solnišk, a alahud lum, n’in i valgit vihd’itah.

A mid’ä kod’ilazešta ombel’ija?

I plat’t’oi ombl’imm, i kar’ilz’i kitaikoi omblimm. Sarfnat oldih, sarfanat kuvottu. Kuvottu oldih sarfnat, ombl’imm, ombl’imm kaikki käz’il’öil’l’, i mužikoill paidoi, da, paidoi ombl’imm, štan’iloi ombl’im, kaikk holsthiz’ist. Da. Viil’l’, viil’et paijan, luastofkat oldih ka tiäl’ kainlošš, kainlošš oldih luastofkzet, mužkoin paijois’s’, nu a štan’iloiss kuin šanu?

A l’iwštakko ol’igo paijašša?

L’iuštkot oldih paijois’s’, n’ygyn vet’ r’ind šantah, r’ind. I višvaidih n’ektorii i višvaidih.

A l’iwštakko ka ol’i kohaldi il’i rannašša, kuin luajittih?

Kyl’l’ešš, kyl’l’ešš, ran’š oldih kyl’l’eš l’iuštakat ka tiäl’. Nu ei täšš pualešš a ka täšš, važmešš. Važmešš pualešš oldih n’ybl’z’et i n’ybl’köičičet’t’ih tiäl’. Viäl’ mid?

Nu a hattaroida mit’t’yn’äzešt’ä luajittih toko?

Port’ankz’i? Hattarz’i? Hattarzet toš oldih holstizet, kaikk šub oldih holstizet. Holsašt l’eiktah. Hattarzet luapot’z’inken, paglzet oldih. Paglz’ill vejttäh, i kengiččöw uroš i l’ähtöw, päivän i käel’öw luapot’z’iss. Kultah luapot’zet, viäl’ ruaduw. A ruavettih luapot’loi täšt? Kuin, ei ivašt, ei koivušt, ei, kuin händ naz’ival’i, l’ipovii, l’ipovije oldih, da, l’ipašt oldih luapot’zet, da. Ka n’äidä d’er’ittih l’ipua, i luapot’z’i ruavettih.

A čunua piet’t’ihgo?

Čuun’ua? Pijettih, vain pruazn’ikz’in. A čun’ua šilloin val’aidih, val’aidih val’šikat. Čuun’ua, patom kuottih kortiškoi kois’s’. Šargu kez’r’itäh, lambhan šargua ii oldih muazet val’šikat, val’aidih. Val’aijah n’in potom kortiškoi i ommeldih heis’t, da. A kortiškat oldih borinke, kel’l’ borinke kel’l’ fantz’inken. I fantz’inken ommeldih.

A viel’ä mid’ä piet’t’ih vilulla aijalla?

Tur’ki, tur’ki, tur’kit oldih, tulupat oldih. Ket hyvin el’ettih tulupat oldih, a ket kun pahemz’in el’ettih, är’mäkk. Är’mäkl’öi n’äis’t šaaroist ruavettih ka. Val’aijah šaarat i ommellah är’mäkän.

A že mit’t’yn’e on, är’mäkkä?

Är’mäkk pit’k on, piäh ei ow, n’iin, da vorotn’ikk on šuwr’, vorotn’ikoinke ommeldih štob vorotn’ikan nošštah. A täšš šivtah mil’l’äm but’t’en, i ka i vilull i ajeldih. A muwvanžet tulupoiss ajeldih, ofčinois’t oldih tulupat ommeld.

Nu a kiäššä mid’ä toko talvella ol’i?

Kiäs’s’? Kiäs’s’ kindhat, kindhat oldih nahkzet, nahkzet kindhat, a šiäl’ alan’ šaarašt n’iaglottu. A kel’l’ eij ollun šarguw, to tr’apkoist omblow alzet da i kindhih i panow, urhill.

L’eikkuamah ruista, jalgah mid’ buit’ pand’ih šukin n’eičči?

Mid piettih? Pijettih, omblow mis’t kalžut oldih. Kalžut oldih holsašt ommeldu, i ka jalgah kalžut panow. Kakš šolgia ommellah yhteh, ka kuin holst on i kalžut. I ruptetah borzet, ruatah, i kumakhiz’ill l’entočkz’ill i šivutah alhun. I ka n’äis’s’ i kävel’dih naizet.

N’in n’e pohod’ittihgo šukkih, kalžut?

Kalžut? Šukkih ei pohd’ittu, nu pohd’ittih, gol’aškat oldih katettu. A hy oldih valgit i ruptettu kuin ka ran’š i šuappaid pijettih ruploinken, borinken.

Alahana ewlun kun šukilla kandua da, kalžuloilla?

Ei ollun, ka täh šu vain ol’, i täšš kumakz’ill i šiwtah. Oldih kumakzet, muvanžill oldih ommeldu zast’oškzet, zast’oškz’ill zast’egn’iw n’ybl’z’inken, ruškiz’et l’entočkzet. I ka šen’iin i kävel’dih naizet. Stupn’it, stupn’iloi at ber’esti, täšt koivušt d’er’ittih. Kuin händ nazvaijah? I ruavettih stupn’iloi, kaikk stupn’iloiss i kävel’dih naizet, a urhot luapot’t’iloiss.

A lapšet?

Lašt, lapši r’ipakz’ih kruut’it’t’ih, r’ipakzet kaikk oldih holshizet, vot. I lapšet kažvettih, jo ruvettih kumbzet kävel’mäh, pihall hypel’dih, a štan’z’i eij ollun. Šid ommellah štan’zet, a ka tiäl’ tagun, prol’ihz’i jät’ettih, štob kaotell. I ka šen’iin i ruattih. A t’yt’z’ill plat’t’izet, pit’ät plat’t’at, pit’ät, štob jalgat kaikk šub kattais’.

A jallaš toko piet’t’ihgo mid’ä?

A jallašš n’imid. Kežäl’l’ kengätt, kaikin šub kengätt, poka vil l’ähtöw. A vil l’ähtöw, kel’l’ om mid panna a kel’l’ ei mid, n’in per’t’is’s' istah, i pihall ei laškittu. A pihall čuun’zet oldih jo, oldih čuun’izet täšš. A vil’ kuin ammuin äjäl’d, ammuin, to ei ollun čuun’z’i, kaikill oldih luapot’z’et. I lapšill luapot’z’et i šuur’ill luapot’z’et. A šid jo ka kuin myä, n’in täšš jo oldih čuun’zet, čuun’z’is’s’ jo kävel’dih. Gorall čuraičim, kel’l’ skammin’, kel’l’ karabl’.

Пунжина Александра Васильевна

О прежней жизни

русский
Я расскажу о себе, как я жила. Я уже старая, но помню всё: память у меня хорошая. Вот как мы жили раньшене очень хорошо. Работы было много: нужно было прясть да ткать, [ведь] ходили в холщовом. И как купят одни башмачки, в них вот и ходили в церковь на обедню. Отправляешься, но в дорогу не обуваешь, а несёшь под мышкой, идёшь босиком. Вот эти весь свой век и берегли, весь век и носили, пока не состаришься. На ногах башмаки, видишь, были, а на себяткали сарафаны, карельские сарафаны были сотканы. У всех одинаковые, крашеные: тёмные, синие, старинная крашенина. Да и кроили, шили сами, всё вручную, и все работы выполняли вручную. В поле на лошадях пахали, борониливсё делали.

А что на голове?

А на головесорока, карельская сорока, сороки были, фата, обычноничего. Ничего хорошего мы не видели, а вот состарились, теперь и жить очень хорошо, не хочется и помирать. Ну, а мужчины на работу ходили тоже в лапоточках, кроме лаптей ничего другого обу(ва)ть не было. Вот мужички так и ходили. Рубаха холщовая, холщовые штаны, сшито всё было своими руками (‘своей щепотью’).
Летом чтоизвестно. С весны, весна откроется, начнёшь пахать в поле, огороды, потом в поле отправишься. Весной поле засеешь, затем начнёшь навоз возить, в июненавоз. Вот. Навоз вывезешь, а затем тут уже и сенокос начнётся, начинаешь косить. Косили всё вручную. А после сенокоса тут уже и лён. У нас всё время лён сеяли, потому что лён у нас рос, и лён был дорогой. Вот сеяли, пряли, льна надо было и для себя оставлять; сколько-то продашь, а остаткисебе. Ткёшь, прядёшь всю зиму для себя, для себя ткали, лишь для себя. А куда ещё? На продажу ведь... Постельники, скатертивсё это было своё, своей работы, всё было своей работы. Постельники и наволочки на подушкахвсё было холщовое. Вот.

Как вы ткали?

Коли ткёшь постельники, так делаешь полоски в постельниках, а полотенца, [коль] полотенца ткёшь, то соткут холст, затем сидишь, вышиваешь полотенце. Ну, а скатерти, скатерти, те по-особому [ткали]; пологи ткали, пологдля спанья, где спят, на тех узоры набирали. Наберём, а потом ткём с дощечкой, на доске.

А как набирали [рисунок]?

Ну, набирали, на кроснах набирали челноком (‘иглой’), и получался узор. Тут на кроснах набираешь, а за нитченкой положишь дощечку и эту дощечку приподнимаешь, тут узор и ткёшь. Вот и получаются узоры. Скатерти и пологи вот так ткали. А нитка, нитки нужны хорошие, да и льняная пряжа должна быть хорошей. Чешешь (были такие чесалки), для полотенец чешешь дважды, а то и на три раза, потому что... Лён держали в мочке, замачивали, и оттого он становился белым. На полотенца вот и на скатерти. А на постельники тонкие нитки нужны, тонкие, но только их выкрасишь.

А чем обычно красили?

Была краска, была. А дома красили ольхой. Вот настругают ольхи ножом, очистят, затем положат в чугуны. Вскипятят и в это опускают нитки и холст. Ну и получается, как сказать, не совсем жёлтый, а вот как каштановый цвет. Да, красивый, красивый каштановый. А в синее, в синеечем красили? Погоди, чернилами вроде красили в синее, чернилами. Сотканные холсты отбеливали добела, весной расстелешь холсты на луговине. Пока вот работы нет, выколачиваешь их вальком на реке. Вальки были. Вальком колотишь, снова расстилаешь на лугу. На солнышке и отбеливались холсты, становились белыми. Ну, а затем и делаешь скатерти, полотенца, да всякое. На снегу, да и долго на снегу холсты, потому что снег отбеливает: сверху солнышко, а снизу снегтак и получаются белые.

А что шили из домотканого?

Шили и платья, и карельские сарафаны шили. Сарафаны были, тканые сарафаны. Сарафаны были тканые, [и] шили-пошивали всё вручную, и рубахи мужикам шили, да-а, рубахи шили, шили штаны; всё холщовое. Вот. Кроить скроишь рубаху, ластовицы были вот тут, под мышкой, в мужских рубахах ластовицы были под мышкой, ну, а в штанах, как сказать?

А была ли в рубашке боковая прорешка?

Прорешка в рубахах была, теперь ведь называют грудь рубахи. Прорешку вышивают, некоторые вышивали.

А прорешка посередине (‘прямо’), или в стороне делали, как?

Сбоку, на боку, прежде разрезы были сбоку, вот тут. Не на этой стороне, а вот на этой, левой. На левой стороне были пуговки, здесь и застёгивались. Что ещё?

Ну, а портянки из какой [ткани] делали?

Портяночки? Портяночки? Портяночки были тоже холщовые, всё было холщовое. От холста отрезали [на] портянки с лаптями, оборы были [для завязки]. Оборами затянут [онучи], обуется мужик и идёт, день и ходит в лапоточках. Лапти износятся, снова сделает. А делали лапти из этогокак его? Не из ивы и не берёзыкак его называлилиповые, липовые были, да; лапоточки были из липы. Сдерут вот эту липу и делают лапти.

А валенки носили ли?

Валенки? Носили, лишь по праздникам. А валенки тогда валяли, валяльщики валяли. Валенки валяли, а потом дома ткали [сукно] на коротайки. Соткут сукно из овечьей шерсти, и были такие валяльщики, они валяли. Сваляют, так затем и шьют из того, вот коротайки. А коротайки были со сборками, у когосо сборками, у кого-тос фантами. Шили и с фантами.

А что ещё носили в холодное время?

Шубу, шубу, были шубы, тулупы были. Кто хорошо жил, у тех тулупы были, а кто победнее жилармяк. Армяки шили вот из этого сукна. Шерсть сваляют и сошьют армяк.

А каков тот армяк?

Армяк длинный, на голову [башлыка] нет, просто так, но был большой воротник; шили с воротниками, чтобы поднять воротник. А здесь завяжут чем-нибудь, вот и ездили в холода. А некоторые ездили в тулупах, из овчины тулупы были сшиты.

Ну а что обычно зимой на руках?

На руках? На руках рабочие рукавицы, рабочие рукавицы были кожаные, а [внутри] тамварежка, связанная из шерсти. Ну, а нет у кого шерсти, из тряпок сошьёт варежки и вденет мужчинам в рукавицы.

Жать рожь на ноги надевали что-либо вместо чулок?

Что носили? Надевалисошьёт из чего-[нибудь] паголенки, паголенки были. Паголенки были сшиты из холста, вот и наденет на ноги паголенки. Ну, есть холст, две полоски сошьют вместе, вот и паголенки. Присборят, складки сделают и кумачовыми ленточками завяжут снизу. Вот в этих и ходили женщины.

Так были ли те похожи на чулки?

Паголенки? Не походили на чулки, походилиголени были прикрыты. А были они белые и присборенные, как прежде носили же сапоги со складками, сборками.

У паголенок внизу не было, как у чулок, пятки?

Не было, [паголенок] был лишь вот до сих пор, и тут завяжут кумачом. [Завязки] были кумачовые, у иных были пришиты застёжки, вот и застегнёт красные ленточки застёжек на пуговицы. Вот так женщины и ходили. Ступни [были], лапти из берёсты, драли с берёзы. Как её называют? Ступни делали, в ступнях женщины всё время и ходили, а мужчиныв лаптях.

А дети?

Ребёнка, детей пеленали в пелёнки, пелёнки были все холщовые, вот. Как подрастут дети, которые начнут [уже] ходить, на улице бегали, а штанишек не было. Потом штанишки сошьют, а вот здесь, позади, оставляли прореху, чтобы ронять [какашки]. Так вот и делали. А у девочекплатьишки были, длинные платья, длинные, чтобы ноги совсем прикрывало.

А на ногах что-либо носили?

А на ногахничего. Летом босиком, всё босиком, пока холода [не] наступят. А холода пойдут, у кого есть что обуть, а у когои нет, так дома и сидят, и на улицу не отпускали. Ну, валенки уж были на улицу [выходить], тут были валенки. А ещё совсем давно, прежде, то и валенок не было. У детейлапоточки и у взрослыхлапоточки. А потом как при нас, то тут уж были валеночки, в валеночках уже ходили. Катались на горе, у кого салазкискамейка, у когокораблик.