Живот плачет
русский
Был раньше в богатом доме сын. Он поехал жениться, брать жену из другой деревни. Взял молодуху из богатого дома. Они начали хорошо жить. Потом как зажил с ней, слышит, что у жены живот плачет. На второй день опять слушает, что плачет ли еще в животе. А жена все спит. Муж думает, мол, что это за чудо – живот плачет. На третий день идет к старухе-вдове. Старуха-вдова спрашивает у него:
– Как начал жить с молодой женой?
– Что нам не жить, хорошо мы начали жить, но какие-то чудеса творятся: жена сама спит, ничего не ведает, а в животе у нее плачет.
– Ох, бедняга, когда живот плачет, то это всегда не к добру. С ней, – говорит, – случится теперь такое, что будет три года по деревне бегать, гулять со встречным и поперечным. Потом она будет три года красть. И хоть ее и поймают, накажут и в тюрьму посадят, она все будет красть. Три года будет красть. Потом как поворует три года, потом будет три года в доме своего отца сырой овес молоть. Натерпишься ты из-за нее стыда и позора. Но если бы ты ее уговаривал и бил, то от этого лучше не стало бы, она все же по три года будет это делать.
Вот она и начинает гулять: одну ночь нет дома, неделю нет. Уже мать сына ругает.
– Вот как распустил жену, даешь ей бегать.
– Ох, мать, коли ты ничего не знаешь, то и не говорила бы ничего.
Эти три года как прогуляла, потом воровать стала. Ворует три года, а муж ничего не говорит. Мать говорит сыну, что "поди возьми новую жену, ведь нам нужна работница". Сын говорит, что придет еще время, еще он женится.
Ну, прошли те три года, и говорит [сын]: ну, теперь он поедет за женой. Взял он всю хорошую одежду, что было в сундуке и сел в сани да поехал. Приехал в тот дом. Его не узнают ни жена, ни теща. Он просится переночевать, что, мол, нельзя ли здесь путнику ночь переспать.
Ну, почему бы и нельзя? И сидит он тут вечером и говорит, нельзя ли ему в гостеприимном доме в баню сходить.
– Давно не парился, очень хотелось бы в баню.
– Конечно, – говорят, – почему бы и нет.
И будят служанку, говорят:
– Служанка, вставай, затопи баню, гость хочет попариться.
Она тут вскочила и вышла, и затопила баню. Тут между делом еще спускается в подполье помолоть: не может сидеть сложа руки, хоть уже баню затопила. Побежала смотреть баню, а баня уже готова. И прибегает в избу сказать, что "идите в баню, баня готова".
Хозяин говорит:
– Пусть гость идет вперед, мы потом после сходим.
Гость собирается в баню и говорит:
– У вас нет такого обычая, как в нашей стороне, что в бане кто-нибудь пару поддает?
Говорят:
– У нас-то нет обычая, но если служанка пойдет, то мы не запрещаем.
Ее будят, что "вставай, гостю надо пару поддавать". И пошли в баню, и он из саней схватил чемодан, да и пришли в баню. Он потом веники распарил и говорит:
– Может, хозяйка разденется и будет париться?
– Нет, у нас нет такого обычая.
– Я думаю, что ты еще сегодня вечером будешь париться.
– Нет, я не разденусь.
Ну, и залез муж на полок и парился, парился и спустился на пол, сел на скамью. Зовет ее голову и спину мыть. Жена все время как бы боится, вертится у дверей, но все-таки подошла и вымыла голову и спину. Она начерпала мужу таз воды, чтобы окатиться. Муж пошел и взял из чемодана полотенце и взял да раскрыл чемодан на полу. Начал он вынимать одежду: шелковые платки, шелковые сарафаны, шелковые фартуки и спрашивает, что "ты никогда это не носила и не признаешь своим"?
– Не знаю, были и у меня раньше такие же, но осталось ли еще что-нибудь.
Муж говорит:
– Подойди, рассмотри получше, не твое ли это.
И показывает ее метки. Стала разглядывать вышивку, и тут усмехнулись печальные губы, и бросилась мужу на шею и спрашивает:
– Не мой ли ты муж?
– Как будто да. Иди теперь скорей на полок, вымойся и оденься. Надень эту одежду.
Она вымылась, и потом стал он ее одевать в эту одежду. Потом пошли они в избу, а родители смотрят в окно и говорят:
– Похоже, как будто наша прежняя дочь идет.
Когда зашли в избу, то старик и старуха упали – так испугались, что они свою дочь три года мучили, заставляя сырой овес молоть. Муж пришел и все объяснил, что "не волнуйтесь так сильно, это ваша дочь, а я ваш зять. Но я знал все это дело наперед, поэтому не говорил ничего, а все переносил – пусть она выполнит все положенное".
Потом они ночью едят, пьют, гостят. Утром он уезжает, запряг лошадь. Трех лошадей ему еще из дома дали и три воза добра нагрузили. Когда сели, лошади встали на дыбы, не идут. Что за чудо, почему лошади не идут? Он говорит жене, что "остался ли у тебя еще немолотый овес в подполье"?
– Осталось еще чуть-чуть.
– Ну, иди пропусти это через жернов.
Она пошла туда. Родители не пускают.
– Довольно ты уже эту работу работала. Три года ручку жернова вертела.
Пошла все-таки, подняла жернов, высыпала из короба овес. Потом села в сани, лошади пошли.
Ну, приехали домой. Встретили старик да старуха ее. Не знают, что новая это или старая, а сын тоже не сказал, новую или старую он привез. Потом стали жить хорошей жизнью, стала слушаться всех в доме и работать как следует.