Как я во льды попал
русский
Всю зиму я провел на печке. Думаю: ко мне на печку рыба не придет.
Наступили теплые денечки, веселые денечки, солнце начало светить.
На печку ко мне щучки не придут, нужно попробовать пойти [ловить рыбу].
Взял я, починил лодку. Дай боже ножки.
Сел я. Проехал километров четыре-пять.
Тут мост будет, ручей, дальше не проехать. Если лодку поднять, то обратно домой мне не дойти.
Лодку я тут оставил.
Нa следующий день пошел я и дошел до озера. Прошлой весной я здесь оставил в воде девять мереж.
Ну, добрый молодец, мережи я поставил. Посмотрю, говорю, не попадется ли [рыба].
Перед уходом домой мне и попалось две щучки.
Пришел домой, день побыл дома, на следующий [день] пошел. Посмотрел я снасти – есть щучки, посмотрел – полкошеля мне попалось [рыбы].
Ну, дома я день-два побыл. Пойти мне, говорю. Если в мережу попадут рыбки, то не уйдут.
Пришел, посмотрел, в мереже ничего нет, посмотрел в другую – ничего нет, до конца посмотрел – ничего нет.
Смотрю, мережи не тронуты, чужие здесь не были, не смотрели [мереж].
Устье [реки] в озере открыто.
Я взял и собрал мережи в лодку. Две [мережи] оставил. Все-то не посмел собрать, я говорю, выдержит лодка или нет.
Собрал я мережи и поехал вдоль берега озера.
Весна-то была холодная, видишь ли.
Ну, а с устья-то было талое место, и только подмерз ледок.
Мне не проехать.
Я давай лед ломать, думаю: там мы ловили рыбу, так туда поставлю мережи.
Доехал я до залива, проехал я залив, полкилометра будет. Это проехал, и дальше проехал, опять лед, где еду, а где лед ломаю вот так.
К вечеру я добрался до стана, стан был за озером.
Ну, мережи я высушил, вечером я сухие мережи поставил.
В стане еще никто [раньше] не спал, дров достать трудно.
Нашел я ольхи, костер мой [горит].
Всю ночь я сидя да вот так бился.
Вдруг в полночь загремело.
Сначала я подумал, что машина едет.
Смотри, говорю, это машина или на самолете едут.
Нет им ночи, видишь, едут.
Второй раз услыхал, как грохнуло.
Вдруг ветер повернулся со стороны дома, со стороны устья реки. Вдруг поднялся ветер с громом, чуть совсем не загасил мой огонек.
Грохнул гром, пошел дождь, да я едва спасся до утра.
Такой ветер поднялся.
На озере-то лед еще был, этот лед весь пригнался к стану.
Поехал я на день, хлеба с собой не взято, думал, домой приеду, так зачем (ой, и рассказец, смешно).
Посмотрел я из стана – береза на берегу, до березы лед пригнало высотой с печку.
«Теперь, говорю, Самоха, пропал рыбак, говорю, теперь пропал (\'готов\')».
А дождь льет (\'жарит\'), да ветер со стороны устья, даже в стане спастись негде.
Дрова кончились, пошел нарубить дров, так где же найдешь сухих, осенью ягодники (\'клюквенники\') да другие все собрали.
Близко нигде нет, едва оттуда такой промокший вернулся, едва разжег костер.
Так я провел день без хлеба.
Ночь провел, встал, нужно посмотреть.
Посмотрел – лед не убавился.
Около кустов небольшая расщелина.
Попробовать пройти, говорю.
Неужели так и замерзнуть тут. А там на озере вижу, что волна, льда нет, лед пригнало сюда.
Поехал я, проехал немного по заливу.
Дальше нельзя ехать по заливу, нужно ехать по озеру.
Но по озеру ехать, так лед до самых кустов, вышиной с полпечки, никак не приступиться.
Я поехал на лодке, но моя лодка повернулась носом в сторону, откуда я выехал. Корму отдеру, нос уж тут.
Но не перевернуло.
Я не то чтобы навстречу, а повернулся по попутному ветру да давай держаться против волн.
Утро-то было холодное, лед замерзал на краях лодки и на веслах. Я еду, до того доехал, что в бок закололо.
Я говорю: пропал (\'готов\').
Только бы мне добраться до избы, как мою лодочку выбросило на лед. Лодка остановилась.
Ветер дует, лодка немного зашаталась.
Был бы белый лед, так я бы вышел на лед, вытащил бы лодку на лед.
Вышел бы, да насколько мог по льду бы держался за лодку.
На земле так теперь меня шатает, а на воде у меня не было страха.
Я жердь сунул в воду, жердь не достает, веслом я ничего не смог сделать.
Сижу я час и больше времени.
Теперь я пропал, думаю.
Но ветер дул, дул (\'фукал\'), и шуга зашевелилась и понемногу разошлась.
Весло мое стало приставать, я двигаюсь.
Добрался до берега, опять перекрестился.
Добрался я теперь до берега.
Если я, говорю, и замерзну, так хоть не в озере искать, на берегу найдут.
Ну, поехал я по берегу, а там камыш, а в камышах-то лодка не пройдет. Поехал дальше, так по кочкам лодка не пройдет. Я до устья реки едва к вечеру добрался.
Добрался до реки-то, теперь освободился. Опять сотворил молитву.
Ну, силы мои иссякли, уже третьи сутки наступили, а еды нет.
И есть не хочу, не тянет к еде.
Сухого берега нигде нет.
Добрался я до сухого берега, я там был... и был разведен костер. Там был оставлен кусок бересты от березового пня, до того места добрался. Пойти, говорю, умыться да погреться, да добраться до дому, иначе замерзну в лодке и не добраться.
Вышел я из лодки, так я на ноги встать не могу и пошел по-медвежьи. Смех и горе. Дошел я до места, где был костер, зажег бересту и согрелся.
Только добрался я до мостика, солнце село.
Дошел я до полей, не знаю, сколько раз отдыхал. Сел я на изгородь, и меня стало клонить ко сну.
Говорю: я тут замерзну, слыхал я [что так бывает].
Могу не могу, а идти надо.
Пришел я домой, так с полуночи прошло уже двенадцать часов. Вот как я был среди льдов.
Вот и рассказана «весенняя сказка».