Kut mužik jäi emagįhe
вепсский
Южновепсский
Olba ak da mužik.
Mužikale nagol’ zavist’: midak ak kod'he jäb dei upravise, sanub:
- Upravite, midani magedemb ladid', söd da jod da panetį da magadad.
Ajeižid’ künmhä.
Ak i basib:
- Mä ajan homencoo künmhaa, a sä jä, upraade.
Ak nooz’, mužikale nevoo:
- Štisurin hobi, voi härkiče, čugud söta, cipud pästa da söta, upraade i
murgin minee ladi.
Ak ajee i kündab murgnaasaa, künd’ aterjon.
Mužik nooz', päčin zatopi, taigin oli vuu sotkta.
Taignaspä hänoo läks'.
Kuni cipįid set’, ka sini koršun tul’ da sei lavaa, i ehtind sötta.
Kandates hänoo sidotu kukšinaha vele.
Jokseleb, dumaib, härkičese ve kandates ku ninga sidot kukšinaa.
Kandatez kaik valoohe lavale, da čugu hänoo laväpää sei i taigin kukerzuu lavale i kaik sijad kesketi.
Mamš tul’:
– Uköne, murgin vaamiž?
– Oi, izo mamšine, nimida ile vamišt, enamb en ja emagihe, nimida mine i tehta, emagoote paremb sä iče.
Как мужик остался за хозяйку
русский
Жили жена да муж.
Мужу все время завидно: почему жена остается дома и со всем управляется, он говорит:
– Ты управишься, приготовишь чего-нибудь повкуснее, поешь, попьешь да полежишь.
Поехала бы пахать.
Жена и говорит:
– Я поеду утром пахать, а ты оставайся и управься.
Жена встала и наказывает мужу:
– Крупу для щей растолки, взбей масло, накорми поросенка, выпусти цыплят да накорми их, справься по хозяйству и приготовь мне завтрак.
Жена уехала и пашет до завтрака.
Муж встал, печку затопил, нужно было еще тесто замесить.
Тесто у него убежало.
Пока цыплят кормил, тем временем коршун прилетел и съел их всех, не успел и накормить.
Сметана у него подвешена к поясу.
Бегает, думает, что сметана сама будет сбиваться, раз подвешена в кувшине к поясу.
Сметана вся разлилась по полу, да свинья и съела ее с полу, и тесто опрокинулось на пол и все перемешалось.
Старуха пришла:
– Старичок, завтрак готов?
– Ой, дорогая старушка, ничего не готово, больше я не останусь хозяйничать, ничего мне не сделать, лучше ты сама хозяйничай.