[Причитывают по матери, когда ее оденут]
Russian
Дай-ка стану горемычная, бедная Валя,
ой моя, на милый свет меня создавшая, милая родительница маменька,
как горемычная, бедная Валя,
моя, на милый свет меня создавшая, милая маменька,
тебя на это ложе уложила, так прими...
Господи и боже, благословите,
на семнадцати да десятках венцов стоящие,
семикрылые небесные цари.
Ой на удалый свет меня создавшая, удалая маменька,
по нраву ли тебе и по твоему ли уму
обрядила [тебя] твоя несчастная бедная Валюша?
Ведь горемычная, моя, на ласковый свет меня создавшая,
ласковая маменька,
в этот раз [я] тебя обрядила.
По твоему ли уму, удалая маменька,
одела тебя в этот раз несчастная бедная Валюша?
Ведь [печали] уже величиной во весь свет,
моя ласковая маменька,
кажется, тебя собрали для отхода к ласковым спасушкам.
И в лучшие прямые одежды [тебя] обрядили,
и у твоего шестистворчатого окошечка уложили [букв. усадили].
Несчастная горюшица, как пришла,
дети созданных, со стороны [чужих] согретых,
так в большом, почетном и красивом углу
свою ласковую [усл.] маменьку в лучшие прямые одежды нарядила.
Моя, на белый свет меня создавшая, светлая маменька,
кажется, бедная горюшица, для отхода к белым прародителям тебя собрала. Моя ласковая маменька, лучшая на всем ласковом свете,
кажется, к ласковым спасушкам, тебя снарядила.
И что случилось с тобой в эти разочки,
ведь как прежде, бедная горюшица, приходила
из стороны [чужих] выпестованных,
так ведь была [ты], быстрая маменька, очень разговорчива [букв. легка на язык].
Уж на все лады пытаюсь,
несчастная горюшица, с тобой заговорить.
Так почему же в этот разок, моя ясная маменька,
к приходу кручинной Валюши,
твое сердечушко затвердело и окаменело?
Уж не причинила ли, спобедная горюшица,
каких-нибудь неприятностей тебе, родимая маменька?
Может быть, моя именитая маменька,
за что-то на меня, на бедную горюшицу, сильно обиделась?
Ведь пытаюсь, несчастная горюшица,
на разные лады тебя разбудить,
да, видно, в этот мой приезд, со мной,
с горемычной Валюшей, никак поговорить не хочешь.
И не можешь ты, видно, на этот раз,
ни тайных, ни явных, ни согласных советов со мной держать.
Отчего же, самая светлая любимая маменька,
к приезду измученной горюшицы крепко-накрепко умолкла?
Видно, удалые спасушки
очень усердно тебя усыпили. Видно, белые спасушки тебя под свою защитушку прибрали. Со мной, жалкой горюшицей,
никакими словечушками не можешь перемолвиться.
(Причитывают, когда умрет, сразу как оденут.)