Как раньше устраивали толоку
Russian
Большие семьи да люди побогаче сеяли много, большие запольки.
Осень придет, так они сами сжать не успевают, а нанять, видишь ли, скупые, нанять, так надо много заплатить да еще долго хлебом кормить.
Соберут девушек, человек десять на день, в воскресенье устраивают толоку.
Утром их завтраком покормят, ведут на заполье и весь день заставляют жать.
Они, бедняжки, уж до того стараются жать, что все уже проголодаются, есть захотят. У некоторых уже серп в руке не держится (\'не играет\'), а хозяин думает: «Выгадаю, если дольше не покормлю».
А у жнеца [дело] оборачивается иначе; жнец есть хочет, так у него не жатва на уме, а еда.
Ну раскиснут они, перестанут песни петь, а так ведь во время жатвы девушки поют артелью да веселятся.
Обедом накормят уже в четыре или три часа; в три часа – это самый ранний обед, а [обычно] день уже к вечеру клонится, когда обедом кормят.
Потом жнут вечером до тех пор, что не видно уже серпа. До такой темноты девушки жнут.
Приходят к этому хозяину на ужин.
Поужинают, один хорошо кормит, другой плохо, едва что-нибудь даст перекусить, какой-нибудь гривенник выдаст на день или ситцевый платок купит, да вот тебе день и отработан, а ему самому пришлось бы (\'надо\') всей семьей ходить на это заполье целый месяц.
Начали строить, [если] людей нанять, так надо хорошо платить, чтоб не жаловались.
А устраивают толоку, собирают мужиков да парней. Ведет их хозяин в лес.
Выберут там бревна.
У нас всегда лесу много было. Да и хороший лес, сосновый.
И теперь за восемь да за десять верст возят сухие сосны.
Этот народ напилит за день лесу на целый дом.
На следующее воскресенье они опять толоку устраивают – возить на дровнях и подсанках эти бревна.
Едут опять же эти люди, возят им.
Ну, кормили один раз утром, второй – вечером, в карман если дадут черствую корочку на день, так проглотишь (\'лизнешь\'), а не дадут, так слюну поглотаешь, если совсем не высохла слюна во рту.
Так они держали [работников].
Я сама ходила еще в прежнее время, помню немного, так было заведено.
Потом он берет таким же образом людей на строительство, восемь человек берет на день.
Ждет воскресенья, устраивает толоку. Так ведь если взять рубить дом четыре человека на четыре угла, так станет ему дорого, да убыток будет, а тут пользуется более дешевым, и легче рубится и строится [дом].
Берет тех же людей, начинает два сруба, сруб рубит – одни рубят подвал, а другие рубят дом.
Так рубят целый день человек восемь. Он опять же их завтраком кормит, да в середине дня ему стыдно станет, чтоб не кормить нисколько. Сколько-нибудь покормит, да ужином кормит, да гривенник бросит.
Он два-три раза так соберет мужиков, смотришь – дом уже готов.
Сами они там мха нарвут, хозяин привезет мох, мшить позовет четыре человека, либо пять-шесть, за день замшат весь дом.
Иной человек очень скупой, даже кормить скупится, так когда прокладывают сруб мхом, кладут под мох камни, чтобы изба была холодная.
И у нас вот в этой избе камни, не садится бревно на бревно и не прижимает мох, пальцы можно просунуть (\'вмещаются\'), вот сдвинь обои, так пальцы проходят, рука проходит [между бревнами], так это разве будет теплая [изба]?
Это [были] скупые люди, так им строили, тем, кто скупился очень кормить работников, а кто не скупился кормить, так и народ прилагал силу, по-хорошему все как им надо делали, укладывали мох плотно, чтобы было тепло.
Ну, избу замшили, надо крышу крыть.
Доски тесать берут человека три или четыре, кто лучше, видишь ли, тешет.
По черной веревке тесали. Метку делают и тес тешут, горбыли.
Тесать крышу недолго (\'быстро\'), тесом крыли.
Выкопают кокоры на стропила, деревья с корнями. Прибьют и навес делают вдоль и крышу кроют тесом.
Изба уже будет готова.
Теперь [осталось] печь сложить.
Если печь класть, так летом, вот в это время, в июне, в этом месяце всегда теплое время бывало.
[Это] в этом году такая кутерьма, как мороз [стоит] с градом, а тогда бывали теплые весны.
Ямы для глины у нас [были] там, так и назывались.
Глины накопают, землистая такая глина, а потом песок такой мелкий, ногами месят, месят, [человека] там три или четыре.
У кого семья большая, так быстро мнет, хорошо.
Твердая такая станет глина, потом режут.
Столы такие сделаны из досок, из теса, четыре или пять досок положены вдоль, длиной с дом.
Там в поле это у нас, за дворами, у гумна.
Ну, потом режут кирпичи.
Из досок сделана такая форма величиной с кирпич.
Ну, эти кирпичи и шлепаешь, один глину толчет, колотит такой колотушкой, молотком, катком катает, чтобы плотно было, толщиной с кирпич, а второй только режет-помахивает, третий кладет печь, тут же, где он работает, редко (\'рыхло\') кладет; на два кирпича кладут, на три кирпича, вишь, ряды кирпичей-то, чтобы лучше сохли.
На солнце сохнет.
А сверху кладут крышу от дождя и разводят огонь.
Понемногу (\'слабо\') сначала сушат, чтобы кирпичи не трескались.
Потом в жарком огне обжигают.
Этот кирпич уже становится, как колокольчик.
Я хорошо помню эту работу.
Сухой такой, легкий, крепкий, хороший получается кирпич.
Потом эти кирпичи везут домой и кладут печь из кирпичей.
Печник кладет печь.
Хорошему хозяину, да если печник знающий попадется, хорошо умеет класть, так сложит хорошую печь, а скупому человеку так еще прибаутки говорит, сделает еще так, что будет дымить (\'дым еще сделает\'), не будет тянуть наружу, а повалит дым в избу.
Тут вот Сергей у нас клал печи, так по-русски прибаутку скажет.
Сядет за стол, – он сегодня печь сложил, – завтра утром придет, и опять ему не налита рюмка вина.
Раньше ведь сороковка вина стоила дорого.
Сороковку вина купи печнику, так он сложит тебе печь очень хорошую, а ведь прежние [люди] были скупые.
Если рюмки вина на второе утро нет для него, он и говорит хозяину, [когда] за стол сядет: «Хозяйки-то хорошие, а у хозяина нисколько ума нет в голове, сам он тут, а порядок [у него] очень плохой, ничего не стоит; хозяйкам нужен жар, а хозяину нужен дым».
Брякнет так, иной хозяин догадается, для чего он это сказал, или иная хозяйка догадается.
Пойдут и вина купят, во время обеда вином напоят, ну, он тогда хорошо сделает выходы вокруг вьюшек и душников, а если вина не ку-пят, не догадаются, поставит кирпич поперек, чтобы этот кирпич выталкивал дым в избу.
Ну, на второй день он печку закончит, три дня он один кладет печь, ты только глину мни да подавай при мазке.
Печку закончит, потом, [если] вино не поставят, [он] тогда печь затопит – дым в избу. «Ну, что-то у вас в печке есть, вину-то можно найти, где-то я тут оплошал, – притворяется он так, – получилась оплошность, ну да ладно уж, теперь не налажу, топите, хорошо».
А хозяин уж свою работу смекает, идет в магазин, сходит, со-роковку вина купит, печника напоит.
Печник через десять минут кирпич выбросит, глиной смажет, копается, будто он много работает: вино-то надо заработать, а [ему] один кирпич снять у вьюшек.
Этот кирпич снимет, дым из печи повалит на улицу, в трубу, так только давай.
Вот как раньше работали. Ну, да так и надо было скупых учить, и я очень не люблю таких скупых.