Yksi Kindahan mužikku
карельский: ливвиковское наречие
Тулмозерский
Yksi Kindahan mužikku tuli Preežäh käwmäh, goštih. A Preežän mužikal hebo töllöi, hebostu nylgöö.
– Midäbö, – sanoo, – nygöi talvel vevon aigoo sinä hevon tapoit?
– A, – sanoo, – hevonnahku on nygöi kallis. Yhtez nahkas kymmene heboo voin ostoo.
Se goštiz eere hyppäi kodih. Kodih juoksoo, omassah hevon tože tappoo.
– Midäbo? – toizet kyzytäh.
– A nygöi, – sanoo, – Preežäs heboloi kaikin tapetah.
Hevonnahku on kallis Petroskoil, sinne lähten myömäh, kymmene heboo soon!
Kaikin kylän mužikat hevot tapettih, kevääl mil kyndee ei olluh.
[Киндасовцы режут лошадей]
русский
Один киндасовский мужик пришел в Пряжу в гости. А у пряжинского мужика лошадь сдохла, шкуру с нее сдирает.
– Что ж это ты, – говорит, – средь зимы, в самый извоз, лошадь заколол?
– А, – говорит, – лошадиная шкура теперь дорога. На одну шкуру я десять коней смогу купить.
Тот из гостей побежал домой. Прибегает домой и закалывает свою лошадь.
– Что же ты? –спрашивают другие.
– А теперь, – говорит, – в Пряже все лошадей режут.
Шкуры ценятся дорого в Петрозаводске, поеду туда продавать, на десять лошадей выручу!
Все мужики в деревне лошадей закололи, весной пахать не на чем стало.