ВепКар :: Тексты

Тексты

Вернуться к списку | редактировать | удалить | Создать новый | История изменений | Статистика | ? Помощь

Ownas Van’a

Ownas Van’a

карельский: ливвиковское наречие
Неккульский
Elettih-oldih molodoit. Mužikku oli prostoi, a mučoi oli hyvä da čoma kaččua, kaččeile. Händy zaviiduičči suseidu Van’a, što tahtoi hänen kele poznakomiakseh. Aiven händy kaččow, kui oliš hänen kele poznakomiakseh, kui oliš poznakomiakseh, kui oliš poznakomiakseh. Kaččow: lähtiäle astuw mučoi, dai häi (rinnai ollah ga) menöw lähtiäle. Menöw lähtiäle, menöw lähtiäle, ga jo häi zavodiw paginan, što:
Vot, mol, – sanow, – sinä oled nengoine hyväine da čomaine da, a mužikku sinul ei ole moine hyvä, – sanow, – a sinä olet, – sanow, – ylen hyväine,
a vot minä, – sanow, – aiven zaviiduičen sinuw, što minä, – sanow, – tahtožin sinun kele druwžiakseh, – sanow.

A kuibo nenga druwžiakseh, – mučoi se sanow, – kuibo druwžiakseh?
Ga vot nenga i nenga, – sanow, – kui-tahto, eigo sua sinullua, – sanow, – kui podoidia?
A vot, – sanow, – nenga: tänäpäi ehtäl, – sanow, – mužikku selgiäw meččäh, – sanow, – ga minä voin sen luadia, što, – sanow, – sinä tule, – sanow. Minä jätän veriän avvoi, häi vai lähtöw dai minä viritäldän tuahuksen, a sinä sledi, što minä viritän, i sit sinä voit tulla. Veriän avvoi jätän.

Nu, mužikku sei kaččow siä ikkunas. Muate viärtäh, gai mučoi viritäldäw dai sammutaldaw tuahuksen dai muatei viäröwgi. Nu, brihal se himoittaw, štobi hänen kel sväžiäkseh, gai tulow sinne, saruale nowzow siä. A mučoi i sanow ukolleh:
Ken, – sanow, – koliššow sarual, – sanow, – ga.


A mužikku sanow mučoile sille ga:
Mene, – sanow, – kačo, ken siä, tädä ruadaw, koližow.

Oi, minä lähten, – sanow, – kaččomah! Nygöi mužikannu olles et voi mennä iče! Možet ken on? Mene, – sanow, – kävähtäi sinä!

Dai mužikku lähtöw sinne, menöwga susiadu Van’a sarual siä. A hänel oli sananpolvi moine: "suwhkoinettu".
Suwhkoinettu! Midäbo sinä tuliit tänne?
A ole velli vaikkani, – sanow, – što minul, – sanow, – huigei oli sinun saruas miäriä ottua, – sanow, – što himoittaš aiven sinun jyttys sarai strojia, – sanow. A duwmain, vuata, engo voi peitoči ottua miäriä da luadia sinun jytytty saruadu, strojia.
Ota, velli, ota!
A en, – sanow, – nygöi ni ota, – sanow, – raz iče, – sanow, – tuliid, da en ni otagi.

Tulow pertih. Tulow dai mučoile i sanowgi. Mučoile sanow, što "susiadu Van’a nygöi ei voi ottua päiväl miäriä, tuli, – sanow, – yäl miäriä ottamah saruas". Nu. Se myäs muatah, ollah toine päivy. Tulow toine päivy, ga myäs Van’a primiättiw, konzu se lähtöw mučoi randah. Dai häi, yhtenaigoi, mennäh sinne, mennäh ga:
Midäbo, – sanow, – velli muanitiit, – sanow, – egläi, minuw, – sanow, – näidgo ga.

Ga, – sanow, – tahtoi lähtiä, ga ei ni lähtennyh, – sanow, – meččäh, a tänäpäi, – sanow, – obezatel’no, – sanow, – lähtöw, – sanow, – viä muidu lähtöw, – sanow, – dai häi lähtöw, obezatel’no, – sanow, – lähtöw. Tänäpäi, – sanow, – tule tanhuale, – sanow, – Älä ni tule, – sanow, – saraiveriäh, a tule, – sanow, – tanhutveriäh, minä jätän avvoi, tule, – sanow, – tanhuale.

Nu, myäs eletäh päivy se, gai ehty tulow. Tulow ehty, ga myäs mučoi mugažo kui sanoi, što "tuahuksen viritäldän dai sr’uado sammutangi". Dai muga tuahuksen viritäldäw dai sammutaldaw, da iče muatei menöwgi mužikallua. Menöw, ga lambahat siä ruvetah bliämiččemäh. Häi ku [Van’a] tanhuale sinne menöw, da žiivatat lomižemah [ruvetah]. A mučoi myäzii sanow ukolleh:
Midä, – sanow, – žiivatat liännöw lomu luajittu?
Midä liannöw lomu luajittu, – sanow, – žiivatat?

Nu, a mužikku sanow:
Ga mene kävähtäi!

A en d’o, – sanow, – lähte kävähtämäheze, – sanow, – Mužikannu olles mene-taki, možet, – sanow, – myös ken-tahto on.
Mužikku menöw tanhuale, ga Van’a se myäs siä.
Ga, suwhkoinettu! Midäbo sinä nygöi, – sanow, – toine ehty jo olet täs?!
A olen, – sanow, – toine ehty täs, kačo, – sanow, – jo kolme vuattu, – sanow, – lammas ei juakse, – sanow, – a tahtožin, – sanow, – sanottih, što varrastannethäi bošin, sid i juaksow tämä lammas. A nygöi, – sanow, – sinä tuliid, ga en voi [varrastua].

Ga ota, velli, päiväl, ota velli, – mužikku sanow, – päiväl.
En, nygöi en voi ottua. Gu voinnužin varrastua, järilleh i tuannužin, – sanow.
Nu hyvä. Myäs se Van’a lähtöw iäreh. Mužikku tulow pertih. Tulow pertih, gai sanow:
Ga Van’a, – sanow, – toižen ehtän, – sanow, – näitgo, – sanow, – bošin tahtoi varrastua, – sanow.
Gu olluš ottanuh, – sanow, – ga järilleh i tuannuš susednom dele, – sanow. Ga midä, – sanow, – čuwdinneheze?

Nu myäs mučoi ni midä ei virka. Päivy se proidiw, myäs i päiväl siä myäs i primiättiw.
Midäbo, – sanow, – sinä, velli, minuw kialastelet? sanow.
A en, – sanow, – velli, kialasteliš, – sanow. Ga vot, jo, – sanow, – selgii dai järilleh jaksoiheze, vod ei lähtennyh, – sanow, – ga kuibo minä voin? sanow. A tänäpäi, – sanow, – lähtöw, obezatel’no lähtöw! Ei lähte meččäh, a lähtöw, – sanow, – gostih. Tänäpäi, – sanow, – tule pr’uamo, – sanow, – minä jätän veriän avvoi, mugažo tuahuksen viritäldän, sammutan, i sinä, – sanow, – tule pertih pr’uamo.

Dai häi tuas ehtiä sidä vuattaw. Vuattaw, dai muate viärtäh. Myäs mučoi tuahuksen ikkunale panow, dai sammutaldaw, dai muate viärtähgi mužikan kele. Viärtäh muate, ga se Van’a tulow pr’uamo kruavattih. Tulow, ga [ukkoh] sanow:
Suwhkoinettu! Ga midäbo sinä nygöi jo kolmas ehty, – sanow, – čuwditos, – sanow, – tulet?

Ole velli vaikkani, – sanow, – kaiken hiarunke riidelen, – sanow, – što sanotah sinul on bariššu, – sanow, – a minä duwmain: a vuata minä lähten da iče opittelen: on vai ei, – sanow, – sinul, se dielo, vai eule, – sanow.

Nu hyvä, dai mužikku se sanow:
Nygöi opi, velli, opi velli, opi velli, – mužikku sanow, – opi velli, opi!

Nu dai lähtöw iäre Van’a. Lähtöw iäre ga.

Tulow toššupiän myäs lähtiäle, primiättiw.
Nu kolme ehtiä, – sanow, – sinä minuw muanitteliit, – sanow, – kuibo, – sanow, – nenga nygöi: lähte ei, a sinä, – sanow, – virität tuahuksen, da, – sanow, – kak butto nenga...

A, – sanow, – mittuan hirven hiihtiin, ga moižel i tal’l’al maguan! sanow. Enämbiä älägo minuw tunne, älägo łiijä, – sanow.
Da vai eletäh da ollah paha mužikku da hyvä mučoi.

Хитрый Ваня

русский
Жили-были молодые. Муж был простоватый, некрасивый, а жена была хорошая да красивая. Стал на нее сосед Ваня с завистью заглядываться, хотел познакомиться с ней. Все на нее смотрит, как бы с ней познакомиться, как бы познакомиться, ĸaĸ бы познакомиться. Видит, идет эта молодка за водой, и он (рядом живут так) идет за водой, идет за водой. Идет за водой, да уже и разговор заводит:
Вот, мол, – говорит, – такая ты хорошенькая да красивая, а муж у тебя не такой хороший, – говорит, – а ты, – говорит, – очень хорошая.
А вот я, – говорит, – все завидую, и, – говорит, – хотел бы я с тобой подружиться, – говорит.

А как подружиться-то, – молодая та и спрашивает, – как подружиться?
А вот так и так, – говорит, – нельзя ли как-нибудь встретиться с тобой? – говорит.
Ну, вот так, – говорит, – сегодня вечером, – говорит, – муж пойдет в лес, – говорит, – так я, – говорит, – могу это сделать, – говорит, – ты приходи. Я ворота оставлю открытыми, он только уйдет, я и засвечу, а ты следи, как я засвечу, потом ты и можешь прийти. Ворота оставлю открытыми.

Ну, сосед этот там и смотрит в окно. Легли спать, а жена зажгла и погасила свечку и легла спать. Ну, парню как хочется с ней сблизиться, он и пошел туда, поднялся на сарай. Жена и говорит мужу:
Кто-то, – говорит, – стучит там на сарае.


А муж говорит жене:
Иди, – говорит, – посмотри, кто это там стучит.

Ой, пойду я, – говорит, – смотреть ты мужчина не можешь сам сходить, может, там кто есть, иди, – говорит, – взгляни сам.

Пошел мужик, а там сосед Ваня на сарае. А у него [у мужа] было присловье такое – "мать честная".
Мать честная, чего ты сюда пришел?
А, не говори, братец, – говорит, – стыдно мне было с твоего сарая мерки брать, – говорит, – хотел бы сам такой же сарай строить, – говорит. Подумал, погоди-ка, не смогу ли тайком снять мерки, так построю такой же сарай, как у тебя.
Да сними ты, братец, сними.
Да нет, – говорит, – теперь и не сниму, – говорит, – раз ты сам пришел, – говорит, – так и не сниму.

Вернулся [муж] в избу, вернулся и говорит жене. Говорит жене, что "сосед Ваня не может уж днем мерки снять, пришел, – говорит, – ночью мерки снимать с сарая". Ну, проспали они ночь. Наступил второй день, на второй день опять Ваня и примечает, когда соседка на берег пойдет. И он идет, вместе идут с ней:
Что это ты обманула, – говорит, – меня вчера?

Да хотел [муж], – говорит, – пойти и не пошел, – говорит, – в лес, а сегодня, – говорит, – обязательно, – говорит, – пойдет, еще и другие пойдут, и он, – говорит, – обязательно пойдет. Сегодня, – говорит, – приходи в хлев и не заходи на сарай, а прямо в хлев, дверь я оставлю открытой, приходи, – говорит, – в хлев.

Ну, прожили тот день, настает вечер. Настает вечер, жена соседа как сказала, что свечку зажжет да сразу и погасит, опять и зажгла свечку и погасила сразу, а сама к мужу спать. Пришел [сосед], так овцы заблеяли, как он в хлев зашел, да скотина задвигалась. А жена опять и говорит мужу:
Что-то, – говорит, – скотина забеспокоилась.
С чего это скотина не спит?

Ну, муж и говорит:
Ты иди сходи.

Да нет уж, – говорит, – не пойду, ты мужчина, ты и сходи, может, – говорит, – снова кто-то там есть.
Муж пришел в хлев, а там опять этот Ваня.
Ах, мать честная, ты что, – говорит, – уже второй вечер здесь?
А прихожу, – говорит, – уже второй вечер сюда, – говорит, - Вишь, уже три года, – говорит, – овца не ягнится, а хотел бы, – говорит, – сказали, (что) если украдешь барана, только тогда овца эта заягнится. А теперь, – говорит, – ты пришеля не могу взять.

Да возьми ты, братец, днем, – говорит, – возьми ты днем.
Нет, теперь уже не могу взять, кабы смог украсть, и обратно привел бы, – говорит.
Ну, хорошо, пошел Ваня прочь. Муж приходит в избу. Приходит в избу и говорит:
Это Ваня, – говорит, – уже второй вечер, – Видишь, – говорит, – барана хотел украсть.
Да уже пусть бы взял, – говорит, – по-соседски, и обратно бы привел, – говорит. И чего он это, – говорит, – чудит?

Ну, а жена ничего не говорит. День проходит, днем-то опять и приметил Ваня ее.
Что это, – говорит, – ты, братец, меня обманываешь? говорит.
Да нет, – говорит, – не обманывала бы, – говорит. да вот уже, – говорит, – собрался [муж] и снова разделся, не пошел, – говорит, – так как же я могу? говорит. А сегодня, – говорит, – пойдет, обязательно пойдет, не в лес, – говорит, – а в гости пойдет. Сегодня, – говорит, – приходи прямо, – говорит, – я двери не закрою, так же зажгу свечку, погашу, а ты, – говорит, – заходи прямо в избу.

Он опять ждет вечера, ждет, и [те] ложатся спать. Жена-то свечку поставила на окно, погасила и ложатся спать с мужем. Легли спать, а Ваня прямо к кровати подходит. Подошел, говорит [муж]:
Мать честная, да ты чего это, – говорит, – уже третий вечер чудишь, – говорит, – ходишь?

Уж не говори, братец, вся деревня спорит, – говорит, – что у тебя кила, – говорит. – А я думаю, дай-ка сам схожу проверю, есть у тебя это дело или нет.

Ну хорошо, мужик этот и говорит:
Так теперь на проверь, брат, проверь, на проверь, проверь, – мужик говорит, – проверь, братец, проверь!

Пошел Ваня прочь, пошел прочь.

На второй день опять и подстерегает соседку, как та идет за водой.
Три вечера, – говорит, – ты меня за нос водила. Как же, – говорит, – так, не уходит [муж], а ты свечку зажигаешь, – говорит, – и как будто так...

А какого лося загнала, на такой шкуре и сплю, говорит. больше ты меня не знай и не ведай, – говорит.
Да так и живут-поживают этот, неказистый мужик и пригожая жена.