ВепКар :: Тексты

Тексты

Вернуться к списку | редактировать | удалить | Создать новый | История изменений | Статистика | ? Помощь

Ei viernoi akka

Ei viernoi akka

карельский: собственно карельское наречие
Паданский
Oli ennen ukko da akka. Akalla oli kolme druuguo. Yksi oli Pekka pellon poikki, toin’e oli Mikki, a kolmas Van’ka. No tulou yht’enä peenä ukko mečästä, istuotou ildažella dai šanou akalla:
Akka, tänä peenä mie näin spoossuo ylen pitässä kuuzessa, i miulda priimi kaiken reehän.

Akka šanou:
Priimiygo i miulda?

Ukko šanou:
Priimiy i siulda, – šanou.

Dai akka huomuksella nouzi, ukon d’uotti, syötti i lähtöy sen spoossun luoksi reehkee šanomah. A ukko däi kodih. Ukko, kun akka läksi, kylličči akasta d’uoksi, dai ielläpäi hän’dä i nouzou kuuzeh. Nouzi kuuzeh, tulou akka kuuzen alla. Akka i kirguu:
Hoi spoossu, spoossu, oletgo sielä?

Heen šanou:
Olen!

Ni priimitgo miulda reehät?
Priimin.
No voi spoossu-rukka, – akka šanou. Miula on kolme druuguo: yksi on Pekka pellon poikki, toin’e on Mikki, a kolmas on Van’ka. Ni pros’titgo miula reehät?
Pros’tin.
Spoossu i kyzyy akalda:
Nigoi tahot peessä endizestä ukosta vai kui lienou?

Akka šanou:
Himottais peessä, spoossu-rukka, nu en voi hänestä ni kuin peessä.

A spoossu šanou hänellä:
Enämbi vai syötä rieskoo maiduo, argivoida da lihoo, hen sogenou dai siä peezet.

Akka läksi hyvällä mielin kodih.
A ukko heitty kuuzesta, kylličči akasta proidi, tuli kodih dai vuottau akkoo. Tuli akka. Akka samovooran pani, sillä kerdoo samovoora kiehastu, pani stolalla argivoida, rieskoo maiduo. Ukko d’oi da söi sil kodvazen i šanou akalla:
Akka, mintäh en liene rubennu nägömäh.

Akka hyvällä mielin sillä kerdoo ukolla šanou:
Ukko, meilä on häkki, – šanou, – kolmekezän’e.
Nukka myö hänen issemmä, ni sie, – šanou, – sproovietet.
Nu, nostau akka häkin sarailla. Ukko otti hamaran i mänöy sarailla häkin luoksi. Ukko šanou:
En voi, akka rukka, mie iskie, – šanou, – sogeissah, – šanou.

Mäne kuču kedä kajo abuh.
Akka šanou:
Mie kučun, – šanou, – Pekan pellon poikki.

Läksi akka, kučču Pekan. Tuli Pekka. Pekka i šanou ukolla:
Ana mie issen.

Ukko šanou:
A-voi-voi, mie, – šanou, – kolme vuotta syötin häkkie, nin hot’ omasta keestä issen.

Otti tämä Pekka häkkie rubei pidämäh. A ukko nosti hamaran i šanou:
Hospodi blahoslovi!
Hoš häkkie ei puuttune, ga Pekkoo puuttuu.
Pekkoo kui iski hamaralla, Pekka šiih i koodu. Akka šanou:
A-voi-voi, midä sie roovoit?

Nukka, – šanou, – keerimmä rogozah da lykkeemmä karzinah.
Keerittih se Pekka rogozah, lykättih karzinah. Akka šanou:
Lähen mie, – šanou, – kučun abuh Mikin.

Läksi akka, Mikin kučču abuh. Tuli Mikki. Mikki šanou ukolla:
Na pie, ni mie issen.

Ukko šanou:
A mie ku kolme vuotta syötin häkkie, ka hot’ omasta keestä issen.

No otti ukko, nosti hamaran. Mikki rubei pidämäh häkkie. Ukko i šanou:
Hospodi blahoslovi, hos häkkie ei puuttune, ga Mikkie puuttuu.

Tooš ku ottau, kun iski hamaralla, tooš Mikki siih i koodu. No, hyö keerälletäh händä rogozah, tooš lykätäh karzinah. Ukko šanou:
Kembä meilä nyt häkin isköy?

Akka šanou:
Kučun mie, – šanou, – Van’kan.

Akka mäni d’uoksi, kučču Van’kan. Tuli Van’ka. Van’ka i šanou ukolla:
Na pie häkkie, ni mie issen.

A ukko šanou:
Mie kun, – šanou, – kolme vuotta syötin häkkie, ni hot’ omasta keestä issen.

Ukko tooš nosti hamaran:
Hospodi, blahoslovi, hos häkkie ei puuttune, ga Van’koo puuttuu.

Tooš Van’koo hamaralla oččah. Van’ka siih i koodu.
Tooš händä keeritäh rogozah da lykätäh karzinah. Nu, siidä otti ukko, häkin iski. Verestä lihoo käski akalla panna kattilah. Akka pani verestä lihoo kattilah. Ukkoi šanou akalla:
Akka, meilä on, – šanou, – sapožnikka d’uomari yl’en, – šanou, – ni män’e sie hän’dä kuču.
Heen miät bedasta peestäy.
Akka mäni kučču sapožnikan.
Tuli sapožnikka. Akka siih pani verestä lihoo stolalla, kaiken dytyistä, – značit, ukko četvertin viinoo, i rubetah hyö d’uomah. D’uodih, d’uodih vähän’e, tämä ukko i šanou ombelijalla:
Vot, – šanou, – meilä on, – šanou, – pokoinikka.
Etgo sie, – šanou, – šoottais koskeh?
A humal’nikka še kun humaldu, sapožnikka, heen šanou:
Anaškoo vai täh, mie sidä kerdoo hänen vien.

Otetah nossetah pokoinikka karzinasta. Sapožnikka ottaa pokoinikan olgupeel’l’e, i juossulla mänöy juoksou sillalle i lykkeeu koskeh. A kuni sapožnikka sin käy, sidä aigua hyö nossettih toin’e. Nossettih toine, ku tuli sapožnikka därelläh, hyö i šanotah:
Pahoin lykkäžit, kačotuli därelläh.

Kui heen tuli, – sapožnikka šanou.
Anakkoo mie uuvvestah hänen lykkeen. Otti toižen pokoinikan tooš olgupeel’l’e dai tooš juoksulla kossella. Mänöy i lykkeey hänen, a sini hyö tooššen kuni sapožnikka käy, tooššen hyö nossettih kolmas. Tooš ku tuli sapožnikka därelläh, hyö šanotah:
Ka sil, – šanou, – pahoi lykkäit, ga tooš tuli därelläh.

Sapožniekka šanou:
Anakkoo kolmannen kerran juoksen, – šanou, – lykkeen, ei enämbi tule.

Ottau pokoinikan olgopeel’l’e i läksi d’uoksemah koskeh. Nu, a akalla rodiih žoali druuguloja, heen suoriih, pani valgien skoot’erin peeh i läksi koskeh kaččomah druuguloja. A sapožnikka matkoo därelläh kossesta i kui nägi akan i duumaiččou, što heen on pokoinikka. Heen kui tavotti akan sylih, d’uoksi sillalla i lykkäi koskeh. Tuli ukon luoksi. Ukko i kyzyy häneldä:
Etgo nägen miun akkoo?

A sapožnikka šanou:
Miula tuli vastah, mie duumaičin, što on pokoinikka, i mie hänen lykkäzin koskeh.

I sidä jo hyö d’uodih viinoo i kozittih, i ukko nai uuven akan, i nygöinä el’etäh kuin pidäy.

Неверная жена

русский
Были раньше муж да жена. У жены было три дружка. Один был Пекка, второй Микки, а третий Ванька. Ну, приходит однажды муж из лесу, садится ужинать и говорит жене:
Жена, сегодня я видел спаса. Он был на большущей ели и мне отпустил все грехи.

Жена говорит:
Отпустит ли мне?

Муж говорит:
Отпустит и тебе, – говорит.

Вот жена утром встала, мужа напоила, накормила и отправляется к спасу на покаяние. А муж остался дома. Муж, когда жена ушла, побежал в обход, прибежал раньше ее и поднялся на ель. Поднялся на ель, приходит жена под ель. Жена и кричит:
Хой спас, спас, ты здесь?

Он [муж] отвечает:
Здесь!

Так отпустишь ли мне грехи?
Отпущу.
Ой спасушка, – жена говорит, – есть у меня три друга. Один Пекка, другой Микки, а третий Ванька. Так простишь ли мне грехи?
Прощу.
Спас и спрашивает у жены:
Не хочешь ли ты избавиться от своего мужа или как?

Жена говорит:
Хотелось бы избавиться, спасушка, но никак не могу избавиться.

А спас говорит ей:
Побольше корми его цельным молоком, скоромным маслом да мясомон ослепнет, и ты избавишься от него.

Жена довольная пошла домой. А муж слез с ели, прошел мимо жены, пришел домой и ждет жену. Пришла жена. Жена самовар поставила, в ту же минуту самовар закипел, положила на стол скоромное масло, цельное молоко. Муж пил да ел, через некоторое время и говорит жене:
Жена, что-то я перестал видеть.

Жена на радостях тут же говорит мужу:
Муж, у нас бык, – говорит, – трехлетний.
Давай-ка мы его забьем, так ты, – говорит, – поправишься.
Ну, пригоняет жена быка на верхний сарай. Муж взял топор и идет на сарай к быку. Муж говорит:
Не могу, женушка, забить, – говорит, – сослепу.
Иди позови кого-нибудь на помощь.
Жена говорит:
Я позову, – говорит, – Пекку, что за полем живет.
Пошла жена, позвала Пекку. Пришел Пекка. Пекка и говорит хозяину:
Давай я забью.

Муж говорит:
А-вой-вой, я, – говорит, – три года быка кормил, так хоть своей рукой забью.

Взял Пекка да стал быка держать. А муж поднял топор и говорит:
Господи благослови!
Если в быка не попаду, то в Пекку попаду.
Как ударил Пекку обухом, Пекка тут и упал. Жена говорит:
А-вой-вой, что ты наделал?

Ну-ка, – говорит [муж], – завернем его в рогожу и бросим в подполье.
Завернули Пекку в рогожу, бросили в подполье. Жена говорит:
Пойду, – говорит, – позову на помощь Микки.

Пошла жена, позвала Микки на помощь. Пришел Микки. Микки говорит хозяину:
На, держи, так я ударю.

Муж говорит:
А я три года быка кормил, так хоть своей рукой забью.

Взял муж, поднял топор. Микки стал держать быка. Муж и говорит:
Господи помилуй, если в быка не попадет, так в Микки попадет.

Опять как ударил обухом, Микки тут и упал. Ну, они завернули его в рогожу и бросили в подполье. Муж говорит:
Кто же теперь нам быка забьет?

Жена говорит:
Позову я, – говорит, – Ваньку.

Жена сбегала позвала Ваньку. Пришел Ванька, Ванька и говорит хозяину:
Ну, держи быка, так я ударю.

А муж говорит:
Я, – говорит, – три года быка кормил, так хоть своей рукой забью.

Муж опять поднял топор:
Господи благослови, если в быка не попадет, то в Ваньку попадет.

Опять обухом Ваньку по лбу. Ванька тут и упал. И его завернули в рогожу и бросили в подполье. Ну, потом муж взял да быка забил. Велел жене положить в котел свежего мяса. Жена положила свежего мяса в котел. Муж говорит жене:
У нас, – говорит, – есть сапожник, большой пьяница, – говорит, – так поди и позови его.
Он нас из беды вызволит.
Жена пошла, позвала сапожника. Пришел сапожник. Жена положила на стол свежего мяса в разных видах; муж, значит, – четвертинку вина, и стали они пить. Пили немного, муж и говорит сапожнику:
Вот, – говорит, – у нас, – говорит, – есть покойник.
Не можешь ли ты, – говорит, – бросить его в падун.
А пьяница тот, как захмелел, сапожник-то тот, и говорит:
Давайте-ка его сюда, я мигом его утащу.

Взяли подняли покойника из подполья. Сапожник взвалил покойника на плечо, бегом бежит на мост и бросает в падун. А пока сапожник туда ходил, они тем временем вытащили другого [покойника]. Вытащили другого, а когда сапожник вернулся, они говорят:
Плохо бросил, смотриобратно вернулся.

Как же вернулся, – сапожник говорит. Дайте я снова его брошу.
Взял второго покойника опять на плечо и бегом к падуну. Пришел и бросил его, а тем временем, когда сапожник туда ходил, они подняли третьего покойника. Опять сапожник как вернулся, они говорят:
Смотри-ка, ты, – говорят, – плохо бросил, опять ведь обратно пришел.

Сапожник говорит:
Дайте третий раз сбегаю, – говорит, – так брошу, что больше не вернется.

Взял покойника на плечо и побежал к падуну. Ну, а жене стало жаль своих дружков, она собралась, набросила на голову белую скатерть и пошла к падуну смотреть дружков. А сапожник возвращается обратно от реки, и когда увидел женщину, то подумал, что она покойник. Он поймал ее, побежал на мост и бросил в падун. Вернулся к мужу. Муж и спрашивает у него:
Не видел ли моей жены?

А сапожник говорит:
Мне встретилась, я подумал, что покойник, и я ее в падун бросил.

И потом они всю ночь пили вино. Мужик взял новую жену, и поныне живут как надо.