Кумохка
русский
Были раньше старик и старуха. У них было двое детей: дочь и сын. Ну, старуха когда стала умирать, то сказала детям:
– Слушайтесь друг друга, чтобы люди над вами не смеялись и собаки на вас не лаяли.
Потом и умерли старик да старуха, остались дочь и сын. Хорошо они жили. Девушка была очень красивая, хотели ее взять служанкой к царю, хотя бы и против воли, а ей никак не хотелось идти, и брат не хотел отпускать, а у царя ведь была сила. Брат говорит:
– Согласись, сестра, идти служанкой.
А пошел он сам, надел на себя одежду сестры. И какой же он бойкий, послушный; носится, носится, все делает хорошо. И у царя всем он очень понравился. Надо сына женить, заполучить эту служанку в невестки. (И из этого можно бы хоть спектакль сделать, сущая правда! Я могла бы даже играть)!
И взяли, свадьбу сыграли, стала у них невестка. Уложили молодоженов спать на сарае. Царева сына мать предупреждает:
– Запомни: три дня не трогай девушку.
Сын обещает, а не может выдержать. Легли спать, парень стал ласкать. А ведь это был Кумохка, он вертится, говорит:
– А-вой-вой, отпусти меня во двор. Я как дерну за веревку, тогда меня подними.
Веревка когда зашевелилась, он [царев сын] поднял, а на веревке баран. Ну, потом утром приходят будить молодоженов, а у него невесты и нет, баран рядом. А мать до того перепугалась, говорит:
– Значит, обычай нарушил.
Они так и поверили, что это бог наказал. А потом стали сомневаться, что не был ли это Кумохка.
– Теперь пойдем убьем его за то, что он так опозорил царева сына.
А парень [Кумохка] говорит сестре, что "натопи, сестра, очень жарко печь, чтобы котел накалить".
И накалили, котел стал горячий. Ну, он стал в этом горячем котле на пороге кашу варить. Приходят мужчины, он кашу варит:
– Не наступите в котел, не наступите в котел!
– Что ты тут делаешь?
– Так видите же вы.
– А что?
– А у меня такой котел – сам варит.
Пробуют, пробуют – варится ведь.
– Продай ты, братец, нам котел. У нас нет ни хозяйки, ни поварихи: когда пойдем на сенокос, то нам нужен этот котел.
И отдают ему сто рублей.
– Остался ты пока жив, мы ведь пришли тебя убивать, но раз ты такую вещь нам дал, то...
Значит, они пошли, а сестра и брат остались, посмеиваются: "Обманулись теперь".
А те пришли к царю, говорят:
– На этот раз он остался жив, такую штуку достали, дай-ка мы у него все хитрости выудим.
Ну, живут-поживают, и наступает пора сенокоса. Собираются на сенокос, кого куда назначают. Царь и говорит:
– Надо бы кухарку туда.
Мужчины говорят:
– Нам не нужно ни кухарки, ни поварихи, мы и сами приготовим еду, у нас есть такая штука.
Бригада косит, уже они проголодались.
– Пошли кушать!
– Давайте покосим еще, нам ведь не к спеху, у нас похлебка готова, раз мы в котел все положили; а потом подольше поотдохнем.
Уж они так устали, что друг друга ведут. Приходят есть, а котел как был оставлен на пне, так и не сварился и не испекся. Ну, опять Кумохка их обманул!
– Ну, теперь ему больше ни пощады, ни жалости, больше не поверим, что бы он ни говорил, дух вон да и только, – так решают мужчины.
Ну, возвращаются с сенокоса домой:
– Теперь ни пощады, ни жалости, теперь пойдем убьем!
Честят его разбойником, а когда приходят, то:
– Здравствуй, приятель!
Брат уже теперь знает, что все-таки его придут убивать. Говорит сестре, что "тут на стене клетка, когда мужчины придут, то я тебе скажу: "Накрывай, сестрица, стол для гостей"! Ты скажи, что "[н…] мне на твоих гостей и гостейников"! (А пузырь с кровью сунул сестре за пазуху). Я пырну тебя ножом в бок, ты упади. И как плеткой раз ударю – вскочи на колени. Второй раз ударю – встань на ноги, третий раз как ударю, то беги угощенье готовить.
Пришли мужчины:
– Будьте здоровы!
– Приходите здоровы, приходите здоровы!
– Ну, сестра, ставь угощение для гостей.
– [Н…] на твоих гостей и гостейников!
– Вот как?!
И пырнул ножом, [она] упала.
– Что же ты натворил, – сестру убил?!
– И убил! Пусть не противится, я строптивых проучу, пусть не прекословит.
Схватил плетку, а те смотрят, как коровы на новый кошель. Первый раз как вытянет плеткой – сестра встала на колени, второй раз стегнул плеткой – сестра поднялась на ноги, третий раз как стегнул, то сестра как миленькая стала накрывать на стол. А те диву даются!
– Что за чудеса ты делаешь?
– А пусть слушается!
Но видят они, что это не обман, потому что при них убил. Стали просить плетку:
– Продай ты, братец, нам эту плетку. У нас такие строптивые жены, так мы их проучим. Опять ты жив останешься, пошли мы тебя кончать, но коли ты такой умный, то не можем мы тебя прикончить.
Продал плетку. Пришли домой. У одного жена что-то огрызнулась – пырнул ножом, жена упала. Бил, бил плеткой – не встает: мертвая так мертвая и есть. "А-вой-вой! Наврал опять, чертов змей, этот Кумохка"!
Отдал царь теперь такой приказ, что не оставлять его больше в живых, что бы ни придумал – убить да и убить. "Он вас уже не один раз обманул, больше ничего, как убить его, а сестру взять в служанки". А он [Кумохка] уже и говорит сестре:
– Теперь они придут меня убивать. Я вырою могилу, похорони меня тут под окном, садись у окна и плачь.
Сестра железный шомпол накалила, а сам [Кумохка] там в могиле сидит с железным шомполом в руке. Сестра сидит у окна и плачет. Пришли мужчины:
– Что ты плачешь?
– Да брат мой умер.
– А где же он?
– А вот тут в могиле под окном.
– О, чертов разбойник, так умер! Теперь уж ничего больше не можем, пойдем хоть н... на могиле змея.
Пошел один и присел, он [Кумохка] как пырнул горячим железом, тот заорал:
– О змей, какой был при жизни, такой и после смерти!
– Да что он сделал?
– А попробуй сам!
Так все трое перепробовали.
– Посмотрим-ка, не жив ли хоть он, разбойник.
Открывают могилу – он здоров-красив!
– Теперь ты попался, уж теперь-то не уйдешь!
– В озеро его, больше никаких.
– Пощады никакой, пойдем!
В чунки уложили и веревками скрутили, отправились. Пошли тянуть его в чунках. Увезли за пятнадцать верст. Не взяли топора, не взяли пешни – чем же они прорубь сделают? Друг другу [говорят]:
– Иди ты сходи, иди ты сходи.
– А пошли-ка мы вместе, никуда он не уйдет, пускай, бес, хоть замерзнет.
Пошли все – пускай останется!
А он лежит, слышит – бубенцы звенят, пара едет.
– Батюшка, батюшка, не наедь на мена, не наедь на меня!
– Зачем же ты тут лежишь?
– А-вой-вой, меня, батюшка, хотят везти на новые земли, на новые воды, там только добро хватать, а у меня ни языка, ни разума, как же я туда поеду?
Батюшка говорит:
– У меня нашелся бы и язык и разум.
– Ну, иди тогда быстренько, раз у тебя все есть – там только добро собирать.
Батюшка его развязал, он батюшку завернул в рогожу, взял у батюшки тулуп и поехал на паре. Батюшка остался нового добра ждать. Мужчины пришли, сделали прорубь, бросили батюшку в прорубь. Батюшка ни слова не сказал. Ну, мужчины сделали это, такие довольные, такие довольные, что Кyмoxĸy бросили в пpopубь.
– Пойдем теперь в дом этого черта, так будем плясать, таĸ будем плясать, возьмем сестру к царю в служанки – царю надо прислуживатъ!
Отправились они, пришли туда, там такое веселье устроили, пляшут, едят. А Кумохка на паре во двор, приходит в избу:
– А! Так вы теперь с этой радости в моей избе пляшете, что меня в прорубь бросили? Но ошиблись!
– Так откуда ты, братец, явился?
– Откуда явился? Куда увезли? В прорубь бросили? Когда вы бросили, я только сказал "буль-буль" – тут же пара [лошадей] передо мной.
– А мы смогли бы достать?
– А почему бы нет?
Те верят (вот какие глупые, три глупца, а он один). Потом они отправились лошадей искать. Первый прыгнул: "буль-буль"! Второй прыгнул: "буль-буль"! Кричит:
– У меня уже грива в руке!
Третий прыгнул, и там они все еще и поныне. А сестра и брат остались жить, и сестре не надо было идти к царю в служанки. Живут-поживают еще и сегодня, если не умерли.