Nastasja kuudeižed tukeižed
вепсский
Северновепсский
Endei eli mužik da akk.
Hiil oli üks’ tütär – Nastasja kuudeižed tukeižed.
Mužik i sanub:
- Mili pidab lähtta kunani burlakįhe, dengid samha.
Nece mužik astį, astį i d'oda zahoti.
Koverdaze kaivįižehe vett d'omha, händast meccine tabaz’ bardas i sanub:
- En pästa! Andadįk tütren Nastasjan mehele?
Hän i suuli, sanub:
- Andan, vaise pästkat.
Händast i pästtihe.
Tulob mužik kodihe, hö akanke pagetaze, a Nastasjan dättihe kodihe.
Nastasja voik, voik, voik.
Oli hiil, kozleine, kozleižele i sanub:
- Kozluško, kuna milei pageta?
Kozleine i sanub:
- Ota, ličte ol'gtukhu i mina sindei sidon regudehe i piitan sindei.
Hän mäni tukhu i kozleine sidį regudehe, i hän läks’ pagoho.
Vedi, vedi, ka tulob meccine vastha, küzub:
- Nägidįk Nastasjan?
- Nägin, nägin, sanub, – pordhil ištub da tiiletįi šuukįžed paidad omblob.
Siid mäni, mäni, ka tulob toine meccine vastha, ka möst küzub:
- Nägidįk Nastasjan?
– Nägin, nägin, sanub, – pordhil ištub, tiiletįi šuukįžed paidad omblob.
D'oks’, d'oks’ kozleine, siiriči därved pagetihe, a meccižed ii tetud tulda sinna.
Mäni ka därven taga pertine siižub, punoze.
Öks taričeze.
Pertižes Ivan-carevič eläb da baba-jaga tütrenke.
- Ettįk pästkį öks? – kozleine taričeze.
- Öks pästam, vaise regutt dätä pertesehe.
Kozleine sanub:
- En d'o däta, kus iče siga i regutt.
I loučan alle pani.
A Ivan-carevič ehtkįžel šarįžel vätaze, vereteldaze šarįne.
Nece Nastasja i ottab šarįžen i piitab.
Ectihe, ectihe ka lüuta ii viigi.
Ka Ivan-carevič sanub kozleižele:
- Kenni om silei regudes.
Kästtihe aveita ol'gtuk, ka sigapei Nastasja i lüutihe.
Ivan-carevič sanub:
- Otan mina ičelin Nastasjan, a baba-jaga däb sinna.
A baba-jagan tütär i sanub Nastasjale:
- Lähkam minunke külbmaha Änižele.
Änižele mäba.
Baba-jaga rippustab kiven kaglha i uppotab Nastasjan.
Tulob i sanub Ivan-carevičale, mise Nastasja ii tahtnu eläda i pagen’. D'o pidab kozleine rikta dei söda.
A kozleine i sanub:
- Pästa mindei.
Ivan-carevičale sanub:
- Mäne.
Kozleine kut mänob därven randale i huikotab.
Nastasja sanub:
- Embį mina lübuda, suur’ kivi om kaglas.
Tuli kozleine voikusine, ka Ivan-carevič küzub:
- Mikš oled voikusine?
Ka kozleine sanub:
- Nastasja om vedes dei suur’ kivi om kaglas.
Ivan-carevič d'oks’ dei Nastasjan i vedi vedespei.
Tuli dei Nastasjan ot't’ akaks, a baba-jagan rikį dei tütren rikį.
Настасья золотые кудри
русский
Жили-были муж да жена.
У них была одна дочь – Настасья золотые волосы.
Мужик и говорит:
– Нужно мне идти куда-нибудь на заработки, деньги добывать.
Этот мужик шел-шел и пить захотел.
Наклонился он к колодцу напиться воды, а черт схватил его за бороду и говорит:
– Не отпущу! Отдашь ли свою дочь Настасью за меня замуж?
Он и пообещал, говорит:
– Отдам, только отпустите.
Его и отпустили.
Приходит мужик домой, и они с женой убежали, а Настасью оставили дома.
Настасья плакала, плакала, плакала.
Был у них козлик, она и говорит козлику:
– Козлик, куда мне бежать?
Козлик и говорит:
– Запихайся в пук соломы, а я привяжу тебя к санкам, спрячу тебя.
Она влезла в пук соломы, козлик привязал его к санкам и побежал.
Тащил он, тащил санки, попадается черт навстречу и спрашивает:
– Ты не видел Настасью?
– Видел, видел, – говорит, – на крыльце сидит и вам шелковые рубашки шьет.
Опять идет-идет козлик, попадается навстречу второй черт и также спрашивает:
– Видел ли Настасьюшку?
– Видел, видел, – говорит, на крыльце сидит и вам шелковые рубашки шьет.
Опять бежит-бежит козлик, убежали они за озеро, а черти не смогли попасть туда.
Пришел и видит козлик: стоит домик за озером, крутится.
Просится переночевать.
В домике живут Иван-царевич да баба-яга с дочерью.
– Не пустите ли переночевать? – просится козлик.
– Переночевать пустим, только санки оставь в сенях.
Козлик говорит:
– Не оставлю, где я сам, там и санки.
И сунул под лавку.
А Иван-царевич вечером играет шариком, катает шарик.
Эта Настасья берет шарик и прячет.
Искали-искали – не могут найти.
Иван-царевич говорит козлику:
– У тебя есть кто-то в санках.
Заставили развязать пук соломы и там нашли Настасью.
Иван-царевич и говорит:
– Я возьму за себя Настасью, а баба-яга там останется.
А дочь бабы-яги и говорит Настасье:
– Пойдем со мной купаться на Онего.
Идут они к Онего.
Баба-яга повесила камень на шею Настасьи и утопила ее.
Приходит и говорит Ивану-царевичу, что Настасья не захотела жить с ним и сбежала. Нужно убить козлика и съесть.
А козлик говорит:
– Отпусти меня.
Иван-царевич говорит:
– Иди.
Козлик пошел на берег озера и зовет.
Настасья отвечает:
– Не могу встать, большой камень на шее.
Приходит козлик заплаканный, а Иван-царевич спрашивает:
– Почему заплаканный?
Козлик говорит:
– Настасья в воде, и большой камень у нее на шее.
Прибежал Иван-царевич, Настасью вытащил из воды.
Настасью взял в жены, а бабу-ягу и ее дочь убил.