[Иванушка-баранушка]
русский
[Жили]-были старик да старуха.
У старика и старухи были мальчик и девочка (‘дочь’).
Старик да старуха умерли.
Дети остались сиротами.
Остались сиротами, немного они пожили, поскольку они бедные, у них закончилась еда.
Пошли они искать себе пропитание.
Отправились.
Идут, идут [они], а день-то жаркий-прежаркий.
Мальчик и говорит: «Ой, сестрица, я здесь напьюсь воды, тут след от коровьего копыта!»
Она говорит: «Не пей, говорит, коровушкой станешь!»
Идут себе, идут – на дороге след от лошадиного копыта.
«Ой, сестрица, мне очень жарко, говорит, напьюсь я из этой ямочки от лошадиного копыта!»
«Не пей, - говорит, - братец, лошадью станешь!»
Отправляются дальше.
Идут, идут – на дороге след от бараньего копытца.
Вот след от бараньего копыта.
«Ой, - говорит, - сестрица, я напьюсь, не могу больше терпеть, напьюсь!»
Взял да и выпил.
Выпил [воды] – да в барана и превратился мальчик.
Превратился, [а] девочка плачет, плачет, плачет.
Идут, они, идут – навстречу избушка.
Попадает навстречу избушка, они в эту избушку.
«Ой, тётенька, – говорят, – пусти нас на ночь».
Тётенька на ночь пустила их (‘ее’).
Они вошли [в избушку].
Ночь проспали.
Она накормила, напоила и овечку эту и девочку.
А утром они отправились снова.
Отправились, пришли в город, в большой город пришли они, а там у царя – бал.
Царевич невесту выбирает.
А девушка была очень красивая, красивая-прекрасивая была.
Они как пришли с барашком этим, а царевичу и понравилась девушка эта: очень красивая была девушка.
Он и взял ее в жёны.
Взял [её] да барашка взял [к себе].
Живут немного они, так вот царевича собираются брать куда-то, на службу потребовали.
Он и отправляется.
Жена [царевича] и остаётся.
Приходит вот Сюоттериха да вот жену царевича в воду и бросает.
Топит [жену царевича], а свою дочь на её место в доме оставляет.
Оставляет тут свою дочь, а царевич возвращается домой, начинает жить и не узнаёт: прежняя ли это жена, или какая?
А барашек блеет и блеет, а жена царевича говорит: «А зарежьте этого барашка-то, все время блеет!»
Собираются резать барашка.
Собираются уже резать, а он и говорит: «Отпустите уж меня, говорит, на берег реки Свирь».
Отпустили его на берег реки.
Он идёт туда, плачет-рыдает: «Ой, сестрица Алёнушка, меня собираются зарезать: ножи вострят, топоры точат, котлы уже кипят, меня резать собираются!»
А сестра отвечает: «Ой, Иванушка-баранушка, не могу я к тебе прийти, -
говорит, - на шее большой камень привязан!»
В тот день так дело и осталось.
На второй день снова собрались резать барашка.
Он опять: «Отпустите меня погулять!»
Опять отпустили его погулять, опять и кричит с берега реки своей сестре.
Сестра опять говорит: «Не могу я прийти, Иванушка-баранушка, у меня большой камень на шее!»
Дело осталось на третий день.
Осталось на третий день, опять и говорит молодуха: «Да зарежьте же этого барашка, только и блеет!»
Царевич догадался: «Почему, – говорит, – она всё время велит зарезать барана?
Никогда она не ненавидела его, она любила, из одной миски кормила, говорит, а, теперь велит зарезать?».
А баран и говорит: «Отпустите меня на берег реки!»
Отпустили, а царевич следом за ним и пошёл.
Баран как дошёл до берега реки и говорит: «Ой, сестрица Алёнушка!
Меня собираются зарезать: ножи вострят, топоры точат, меня зарезать собираются!»
«Иванушка-баранушка, не могу я выбраться, большой камень у меня на шее!»
Царевич и услышал эти слова.
Только успел прийти домой, водовозов и послал он, водовозов послал искать [Алёнушку].
Тут он и нашёл свою жену.
Как только спасли жену, он её домой и привёл, как жена-то стряхнёт с себя воду – да и барашек превратился... очень хороший парень получился из барашка.
Он домой и парня (‘барашка’), и жену привёл.
А дочь Сюоттерихи бросили в котёл, в котле и сегодня ещё кипит.
Вот и сказка кончилась.