[Немая жена]
русский
Ну, жили муж да жена. Был у них сын хороший, хороший, хороший парень, такой красавец, красивый, что. Ну и поехали жениться, свататься. Едут. Приехали и поженили. Едут [обратно] по озеру с невестой. А невеста взяла и бросила кольцо в воду: "Пока не достану это колечко, до тех пор чтоб ни с кем не разговаривала там, в доме мужа". Ну и приезжают, а невеста хорошая, парень хороший. Не говорит ничего. Ничего не говорит. Матушка и батюшка сомневаются, что немую взяли. А никак здесь не говорит, хоть что делай. Ну, матушка и посылает:
– Иди, – говорит, – в глухой лес, в такое-то место, постриги овец.
Ну, она и идет. Ножницы дала, бурачок дала. Идет, попадается навстречу старичок:
– Куда, молодушка, пошла?
– А вот так и так, – говорит, – пошла, матушка отправила меня овец стричь.
– Не овец стричь отправила она тебя, а отправила волкам на съедение. Вот, пойдешь, – говорит, – дойдешь до больших деревьев, поднимись на дерево, а бурачок да ножницы оставь под деревом. Придет, – говорит, – восемь волков. Ты скажи, что "волки добрые, постригитесь, постригите друг друга и уходите прочь".
Ну, она так и сделала. Идет, попадаются большие деревья, поднялась на дерево, ножницы, бурачок положила под дерево. Приходят восемь волков, пасти раскрыты. Ну.
– Ой волки добрые, постригите друг друга и уходите прочь.
Они постриглись, постриглись все да ушли. Ну, она спускается, бурачок с шерстью берет, ножницы, приходит домой и отдает матушке.
– Нет, – говорит, – ее хоть куда пошли, так нигде нет, – говорит, – ей смерти.
Ну, на следующий день опять и посылает.
– Вот пойди опять на то же место, поди постриги снова овец.
Ну, пошла опять. Идет овец стричь. И идет старичок навстречу, тот жe старичок:
– Куда, – говорит, – молодушка, идешь?
– Иду, меня матушка послала овец стричь.
– Нет, не овец стричь, а тебе к медведям отправили. Вот придешь, поднимешься на дерево, бурачок положи, ножницы, под дерево. Вот придет, – говорит, – восемь медведей, И скажи, что "постригите, постригите друг друга и уходите прочь".
Ну, она так и сделала. Приходит, стоят большие деревья, островком таким, поднялась на дерево, бурачок положила. Приходят восемь медведей:
– Мадведюшки, медведюшки, постригите друг друга и уходите прочь.
Они постриглись, постриглись, да все и ушли прочь.
Она опять с дерева спустилась, бурачок с шерстью взяла, ножницы и приходит [домой]. Так же отдает матушке. А ничего не говорит.
– Не избавишься, – говорит, – от этой никак, не избавишься от нее!
Вот что еще придумала:
– Вот, – говорит, – на берегу моря живет моя сестра. Сходи, – говорит, – попроси, у нее есть железное бердо. Сходи попроси у нее, принеси железное бердо.
Туда отправляет к нечистым на съедение, к Яге-бабе.
Ну, она и пошла. Пошла, идет, идет и подходит к избушке. Заходит в избушку.
– Куда ты идешь, молодушка?
– А вот пошла, меня матушка послала на берег моря, попросить бердо, принести железное бердо.
– Нет, – говорит, – тебя, голубушка, не за железным бердом отправила. Тебя отправила, – говорит, – к той Яге-бабе, или к кому еще там, туда на съедение.
Ну, он дал ей рыбы, мяса, крупы, щетку дал, яйцо дал. Направляет ее. Ну и пошла, шла, шла и приходит на барег моря, уже и избушка видна. Заходит в избушку. Ведьма сидит на рундуке, ноги в ступе, холст ткет.
– Фу, фу, русский дух, пришел русский дух.
– Не фыркай, тетушка, скажи, здесь ли моей матушки сестра живет?
– Здесь.
Ну, коли тут живет, так...
– Вот, – говорит, – я пойду дров наколю, а ты мне баню истопи.
Ну, она баню топить. Ушла [баба Яга] дрова колоть. Ножницы уже отдала. Она взяла холст разрезала, бердо взяла да и пошла. Взяла бердо, а дверь заскрипела, так она дверь помазала дегтем. Ну. Кошка мяукает, дала кошке рыбы. Собака лает, дала собаке мяса.
Ну и ушла от них. Как идет, так встречается, господи, до чего густой, непроходимый лес, а она [баба Яга] следом за ней гонится. Не уйдешь далеко. Но раз не уйдешь, так что же сделаешь. Щетку бросила. Вырос такай густой лес, что никому никак не пролезть. Ну и пока она череэ эту чащу пробирается, так... Она [женщина] и ушла, все уходит, все уходит.
Ну, яйцо бросила, встала скала. Нельзя никак вскарабкаться. Такая крутая да гладкая. Ну. Идет, идет. Приходит к реке. Приходит на берег реки, а река убегает. "Как теперь перейду эту речку? – говорит. – У меня скатерть, матерью дана на приданое, сяду я на скатерть да на скатерти, – говорит, – перейду через реку". Ну, на скатерть села да через реку и перешла.
Перешла через реку и приходит. Приходит, так ужe муж ее, жених тот, уже женится на дочери Яги-бабы. Дочь Яги-бабы сидит за столом. Ну. А матушка заставляет ее кое-что помочь тут, кормить да поить.
А oна все молчком, ничего не говорит. А там еще рыба была, стала она эту рыбу чистить. Матушка дала ей рыбу вычистить. Рыбу чистить как стала, так у рыбы во рту оказалось ее колечко. Она кольцо и достала. Ну, кольцо как достала, так она стала уже и разговаривать. Кое-что тут делает, матушка говорит:
– Чугун с мясной похлебкой, – говорит, – сними и поставь людям на стол, чугун с мясной похлебкой!
А у нее шелковый передник. Шелковым передником несет. А дочь Яги-бабы говорит, эта невеста:
– Вот, – говорит, – ты чугун с похлебкой несешь, – говорит, – шелковым передником, а я за столом сижу и нечего мне надеть.
Она говорит:
– А ты больно умная да хорошая. Только еще за столом сидишь, – говорит, – да того и глядишь, как бы поговорить да поругаться. А я три года жила, – говорит, – так не смела слова вымолвить.
Ну и потом дочь Яги-бабы прогнали, а эти молодые снова соединились.
Вот, больше нет.