[Плач о сыновьях, погибших на фронте]
    
        русский
    
      
        Господи и боже, благословите,
 дорогие спасушки, благословите. 
 Погляди-ка, твоя дорогая женщина милостивая пришла,
 очень дальний путь прошла,
 мой дорогой выношенный, имечко Иван носящий,
 пришла за сотни километров и за тысячи километров
 к твоим узеньким могильным досочкам. 
 Попытайся-ка теперь, как пришла я, дорогая женщина милостивая,
 лишнюю тяжесть сбросить,
 насыпанную земельку с себя стряхнуть. 
 Я пришла к тебе, поникшая, гляди, со своими большими печалями,
 со своей тоской, величиной во весь свет. 
 Отправила тебя в двадцать два полных годочка,
 своего Иваном нареченного. 
 Снарядила тебя в новую одеженьку,
 [чтобы] служил ты на великой службе. 
 Поджидала я через три полных годочка,
 тебя, мой взращенный, себе на утешение,
 и еще для своей защитушки в печальные [букв. облачные] дни. 
 А тебя на большой войне здесь уложили. 
 Сможешь ли теперь дорогой женщине милостивой
 сказать, мой остудный, хоть остывшим язычком. 
 Попробуй-ка теперь насыпанную земельку с себя стряхнуть
 и тяжелый груз раздвинуть. 
 Попытайся-ка вскочить к дорогой женщине милостивой,
 хоть на двух пяточках,
 а я попытаюсь, мой поникший [усл.], тебя узнать. 
 Еще ли увижу твою красу,
 ведь был ты красив, как ягодка-земляничка. 
 Смогу ли еще, мой чудесный,
 признать твою красу, подобную красоте солнышка.
 И узнать тебя, мой поникший [усл.]. 
 …Пришла к тебе я, горемычная,
 на дорогую земельку посмотреть, многокручинная [усл.],
 о самом дорогом поговорить [с тобой]. 
 Сможешь ли теперь у меня, у остудной,
 хоть остывшим языком поспрашивать,
 у дорогой женщины милостивой,
 о поднебесных болезнях [мучениях]
 и о великой тоске, во весь свет величиной. 
 Я ведь поджидала тебя для защитушки в ненастный день
 и на помощь себе в ветреный день. 
 А от тебя пришли верные весточки,
 что в солнечный денек твою ясную душеньку погубили,
 у моего дорогого, горе-горькой женщиной выношенного. 
 Теперь пришла остудная [усл.] поговорить с тобой. 
 Не могла я поверить верным весточкам,
 что твою красивую красу подкосили
 и что винтовочку выбили. 
 Теперь пришла, погляди, остудная,
 со своим иссохшим сердцем
 и с обильными слезами у тебя повыспросить:
 в каком месте в оградушках города Питера
 положили тебя под узкие могильные досочки. 
 С обильными слезами порасспрошу тебя, горе-горькая женщина. 
 Пришла, поникшая, с теплыми кушаньями,
 со свежими яствами, погляди [пришла]. 
 Не сможешь ли теперь подняться на двое пяточек,
 поговорить с твоей дорогой женщиной милостивой, мой остывший. 
 Не смогла я тебе, остудная [усл.], за все полные десятки годочков
 ни верных весточек отправить. 
 Нет у меня, мой взращенный, ни твоего адресочка,
 нет у меня для тебя [букв. для твоего языка] ни маленьких перышков,
 и нет у меня, у горемычной, красивых карандашиков. 
 Теперь сама пришла с обильными слезами,
 дорогая женщина милостивая. 
 Попытаюсь я, кручинная, написать
 о своем житье на твоей белой груди. 
 Поникшая [усл.], пришла со своими большими печалями,
 и во весь свет тоску свою опишу тебе, кручинная женщина,
 и все поднебесные болезни свои,
 все напишу на твоей груди. 
 Если пойдешь когда вместе со своим,
 с тобой в одном чреве выпестованным,
 имечко Вася носящим,
 за большие престолики на том чудесном свете,
 так поговорите уж на своем языке, кручинные,
 расскажи ты ему обо мне все, как есть,
 о моих печалушках до небес,
 во весь свет мою тоску, измученной женщины,
 величиной с озеро мою печаль расскажи ему, имя Иван носящий. 
 Ведь уж и имечко Вася носящий накрыт могильной доской. 
 Каким же образом погубили его ясную душеньку? 
 И если пойдете вы, в одном чреве мной выпестованные,
 за длинные престолушки,
 уж скажи ты своим печальным языком,
 скажи сникшему, Вася имечко носящему,
 покажи ему свою белую грудь,
 мной кручинной и остудной женщиной исписанную.
 Обильными слезами написала тебе,
 на твоей белой груди, какой была она в пору лучшей красы. 
 Расскажи-ка ты своему братцу-тростиночке про свое житье,
 и мои обильные слезы покажи
 и расскажи своим языком. 
 Не смогла, остудная женщина, выбраться [к вам]
 вот уже второй десяток полных годочков. 
 Мой взращенный, и помощи мне нет,
 живу уже седьмой десяток лет,
 мой созданный, в свои убывающие годы. 
 Теперь не сможете ли вы там,
 на том чудесном свете, попросить у созданных,
 не воздадут ли хоть дорогие спасушки
 каких-либо милостей для меня? 
 Очень большие печали, во весь свет печали,
 у меня в моем сникшем сердце.
 И выше высоких сосен мои печали,
 и считаю я их, кручинная, сутками.
 Или как пойду я в чистый лесок, только о вас и причитываю,
 под светлыми деревьями, под каждым деревом,
 удрученная женщина, причитываю и голошу,
 своими водами-слезами обливаюсь. 
 Ох ты мой, имечко Ивана носящий,
 пришла, погляди, к тебе на землю питерскую,
 на твои узенькие могильные досочки. 
 Возьму я хоть твои лучшие косточки,
 жалкая, вырою их двумя рученьками,
 и сложу я, несчастная, их в передничек,
 привезу их, моя кровиночка [букв. печеночка] на машине,
 печальная [усл.] женщина, на поездах,
 отнесу на свое кладбище, и положу тебя своими рученьками
 на своем обжитом кладбище, пока еще сама жива. 
 Золотые косточки принесу, жалкая, в передничке
 положу их сама в свою земелюшку. 
 Хоть, мой созданный, каждый месяц
 буду приходить к этим косточкам,
 хоть попричитаю, сникшая,
 и полью своими слезами-водами
 тебя, да имечко Ивана носящий.