Тексты

Вернуться к списку | редактировать | удалить | Создать новый | История изменений | Статистика | ? Помощь

A min'däh n olennow nämili tulendoi kiearaiželi (Ka opimme hod' muatuškad, buito minä loitton pieä sigä tulen, ka itkemäh)

A min'däh n olennow nämili tulendoi kiearaiželi (Ka opimme hod' muatuškad, buito minä loitton pieä sigä tulen, ka itkemäh)

карельский: людиковское наречие
Южнолюдиковский (святозерский)

7. A

min'däh n olennow nämili tulendoi kiearaiželi
kai

pihoi-piirittäiželi lastuižedi n itkedäh.
A

minä

, kurd'aine n akke

, tulettelin sula-hyväiženi
naižen

kallehen

armuoižen ka

,
a

hänessäh pieä tuldah

kai

kaunehis

luaduižis viluižedi yleni suuret

.
Kuin

opin

, kur (i

) d'aine lapsi

, d'o

l'ähendeltäkseh
kai

kaunehih

luaduižih ka

,
ei

jo

ni

parvi-linduižedi pajatelda.
A

n iče

kuin

duumaičin

hot',
sula-hyväiženi naine

kallis armuoiženi
ende

nämit kiearaizidi ka

kai

pordahiden pieähyižis vastadeli,
a

nygy

kačo

kun ei

ni

häneni
d'älgyižidi da

ni

jieänyižid ku

(u) le.
A

tulettelin kui

kaunehih

luaduižih ka

,
ylen

huoardaw viluižedi nenänt'yvyižis d'o

.
Vuota

minä

n opin

kačelta

, ylen

puaksut

kiearaižed
oli

ka

lähembi l'ähemidi päččižid.
Opin

kai

ečel'tä n ymbäri l'ämmit päččižid ka

,
en

voi

, n ebelone lapsi

, ni

kui

i

ne

löydeltä.
A

ku

rubežin

kai

kaunehedi luaduižedi kaččelemah ka

,
n oli

sula-hyväiženi naine

kalliž

armuoiženi,
n azeteldu kai

kallehil'e

syndyižile n edyižih,
kai

vakki sobaižih šuoriteldu.
A

minä

n opin

, angehudi n akke

, kai

jo

hänel'l'eh n andelta n alahaižedi pieäpoklonaižed.
Opin

kai

sulil sanaižil suladelta ka

:
ei

ni

mittumid, sammoižele n akale

, ni

sanaižid sanel'e

,
ei

d'o

kyzel'e ni

minuw kuvamuižid nämil tulende kieraižili.
Minä

n opin

ku

kačeltakseh hänte ka

,
hän

on

, sula-hyväiženi naine

kalliž

armuoiženi,
kai

n azeteldu orhedil'e syndyižil'e n edyižih
n oigedil'e n olgaižil'e.
Minä

ku

rubežin

, kurd'ainen n akke

hänte tabadel'emah ka

.
Yleni suuredi viluižedi viertih

minuh

pieä d'o

niil kiearaižil.
Kai

n opin

, palehtunnud, paginaižile paneteledakseh ga

,
häneni n oli

kiuru-kielydedi kai

salbattu

kaheksiden lukkuižiden tagakse,
kai

luuhižil lukkuižili n oli

salbadeltu.
Oi

minä

kurd'aine naine

, suured

oploškaižet pidelin ku

,
em puuttunuh, sula-hyväiženi, l'äyl'emiden
lämmäižiden lähtendäl'e.
Naine

kalliž

armuoiženi d'o

,
minä

n andelen sinuleš kai

alahaižet pieäpoklonaižet,
kui

sinä

minuu azettelit, kai

n iččes
kuvamudeni kera

azettelid eloksuižih.
Nygy

kačo

n andel'e igäižedi prošken'n'aižedi, onehudi n akke

.
En

d'o

ni

vammoloil sanaižili sanelnuh sinun

kera

,
ka

ozutelde hot', sigi-unuižih n uinottui hot';
mittumadi rodih eloksudet
senilmaižiden malittuižiden edessy.
Pakičen

orhedil syndyižili: hodi sigi-unuižih
uinottui hod'

minun

kuvamuižid tule

hodi,
ei

ku

pahoih

kohtaižih puututaa nuoril

miel'ettömil miel'yzil ka

.
Sinä

hod'

, ebelone, kačo

liidyl'e i

kirmedil d'algaižili ka

hod'

sinä

liipoi-linduižinnu n azettel'e.
(Kačo

tämän

n'eveske

tulduu virden

itköw

muatuškale.)

[А теперь начнем хоть матушку (свекровь), будто я издалека приехала, так оплакивать]

русский

7. А почему же в этот мой приезд
аж на улице щепочки плачут.
А я, жалкая женщина, пришла к дорогой женщине милостивой,
[матери] моего ласкового хорошего .
А из ее красивых строений веет лютым холодом.
Как приближаюсь, несчастное дитя,
к красивым строеньицам,
так уже и птички-подорожнички не поют.
А сама и думаю, ведь дорогая женщина милостивая,
[мать] моего ласкового хорошего, каждый раз,
до этого приезда, встречала на крылечке,
а теперь, гляди, не слышно ее голосочка,
и [не видно] ее следочков.
А как зашла в красивые строеньица,
лютым холодом повеяло изнутри.
Дай-ка попытаюсь посмотреть, ведь частенько
бывала она около теплой печеньки.
Попробую поискать вокруг теплой печеньки,
да не могу, бедное [усл.] дитя, никак найти.
А-как стала осматривать красивые строеньица,
так дорогая женщина милостивая,
[мать] моего ласкового хорошего
уложена перед дорогими прародителями и
в необычную одеженьку обряжена.
А я, печальная женщина, пытаюсь
поклониться ей низким земным поклоном.
Попробую ласковыми словами приласкать:
но она никаких слов потухшей (?) женщине не говорит
и не спрашивает в этот раз про моих созданных.
А как посмотрела я на нее, так она,
дорогая женщина милостивая, [мать] моего ласкового хорошего,
перед доблестными прародителями
с правой стороны уложена.
Как стала я, жалкая женщина, до нее дотрагиваться,
так лютым холодом на меня в этот раз повеяло.
Все пытаюсь, тоскливая (?), заговорить с ней,
но ее язык жаворонка
восемью замками заперт,
и за костяными замками закрыт.
Ой, несчастная женщина, большую ошибку допустила,
как не успела, мой ласковый хороший, к отходу ее теплоты.
Дорогая женщина милостивая,
я поклонюсь тебе низким земным поклоном,
как ты наставляла меня жить с твоим созданным.
Теперь дай мне, печальная женщина, вековечное прощеньице.
Не говорили мы с тобой обидных слов,
так покажись хоть во сне, как засну крепким сном,
каково станет житье в милостях того света.
Попрошу у доблестных прародителей:
хоть во время крепкого сна приди к моим созданным,
не попали бы они в какую-нибудь беду
со своим молодым неразумным умом.
Так ты хоть, бедная [усл.], смотри,
прилети на своих резвых ноженьках,
хоть в образе бабочки их успокой.
(Смотри, это невестка причитывает матушке [свекрови].)