ВепКар :: Тексты

Тексты

Вернуться к списку | редактировать | удалить | Создать новый | История изменений | Статистика | ? Помощь

Kuren tа revon starina

Kuren tа revon starina

карельский: собственно карельское наречие
Ухтинский
Оli ennein kurki ta repo. Ollah kurki ta repo tai kävelläh šielä, kävelläh, vielä kuomakšiksi luatiuhutah. Repo kuččuu kurkie kostih. Tai mänöy kurki kostih. Mänöy, ta repo ei muuta kuin kauhasella šemmosella lautasella panou keittuo ta iče šyöy lippuau. Kurki raiska takou, takou, takou šiinä nenälläh, mitähän šuau! Elä i huoli.

Tule, kuoma, huomena miun luo kostih, – šanou, – mieki kostitan vastah hyväsestä.

Repo läkši mielissäh, šuoriu ta mänöy repsottau. Hiän ei muuta kun pyöhtimeh maitolintua. Iče šyöy kurki vetäy, а repo raiska nuoli, nuoli laitoja ta sen kera niin pois pitäy hänen lähtie. "Kyllä mie vielä tällä kurella konstin tiijän ka...".

Tai šen keralla juoksi meččäh tai termärintaseh, päiväpaistoseh pyörähti muate šelälläh. Kurki matkuau šieltä, mistä halonleik kuusta matannou, ka kaččou: "Voi-voi, kun on repo-kuoma kuollun, vuota hoti, tuota, maistelen kieltä". Kun rupesi šitä kuot’t’elemah, ka šilloin repo i sahvatti:
Oho, puutult šie kostittaja kiini!


Elä, kuomaseni, elä kuomaseni, ei tällä keinoin, – šanou, – kuren lihoja hauvota.

A miteinpä hauvotah?

Ka kun kuto ennein, – šanou, – tuattoni vakan hyvin vällän-vällän ta kattien vielä väl’l’emmän, – šanou, – ni šiitä termän piällä kun, – šanou, – mäni, šiitä kun pačkasi mänömäh, – šanou, – termän alla, nin šielä oikein hyväksi kuren lihat hautu.

Repo puumeččäh. Mäni puumeččäh repo tai šielä äherti, šal šita lissettä ta kuto vakkasen tavakan vällän, kattien vielä väl’l’emmän. Kun pani ta mäni termän piällä, nakrau, ajattelou, jotta "kyllähän nyt kuren lihat hautuu". Kun rytkäi mänömäh, ka vakka kahallah ta kurki lentoh! Šanou:
Šiinä šiula, repo-kuoma, – šanou.
Repo viisaš-viisaš, a kurki vielä viisahampi!

Paha mielestä i tuli revolla kyllä: "Ei tule i mitä, vielä lähen uuveštah promišľah". Mänöy, kaččoupuušša on pešäni. Varis raiska istuu šielä poikasien luona, hänellä on nellä pojaista. Tai alkau hännälläh kolkuttua, kolkuttua.

Ka mitä sie, repo-kuoma, tiälä kolkuttelet? sanou.

Ka kačon puuta šukšekšeni, lymmyštä lykätäkšeni. Täš ois hyvyä šukšipuuta.

Elä, kuomasen, miula vet on pojat!

Kun antanet yhen pojan šyyvä, ni en katkua, en leikkua.

Eläpä šouva. Varis lykkyäy hänellä poikasen, tai repo juokši poikeš.

Toisena piänä alko himottua, tai mäni šaman puun juureh. Tuaš i kopšuttau hännälläh. Toini:
Mitä šie, repo-kuoma?


Oi, kačon puuta šukšekšeni, lymmyštä lykätäkšeni. Täštä šuau hyvät šukšihuavukset.

Elä, kuomasen, kun miula vet on pojat tiälä, ni...

No kun yhen pojan antanet, ni kyllä mie heitän tämän.

No, hiän tuas pačkuau toisen pojan.

Repo juokšenteli voitavah ta sen kera tuas mäni šaman puun juureh.

Ka a-voi-voi, johan mie šiula olen kakši poikua antan, mitä šie?

Ka nyt kuan, ihan heti, kun et antane!

Hiän lykkäi kolmannen pojan, ka... lentäy se kurki.

Tule, kuomasen, proskeniella, šyöy ni miun, – šanou, – repo, tuota, kun poikaseni on kaikki šyönyn, ei ole kuin yksi, – šanou, – miulani jiänyn täh...

O-o, – šanoг, – kun šie olet tyhmä, – kurki šanou. Millä hän kuatau? Nyt kun tulou, – šanou, – ni šano vain niin, jotta "šuuhus kuššah, repo-kuoma: šiula eikä ole veistä, eikä kirvestä, hännälläs hätyyttelet ni... Täh sanah... ta kun kyšynöy, jotta ken juohatti, ni šano, jotta kurki-kuoma juohatti.

Niin še i kävi. Repo kun pyörähteli, nälästy, ka mäni livahti, tuas koluuttau.

Mitäpä šie sitäšanou, – koluutat?

Ka puuta šukšekši, lymmyštä lykätäkšeni, – šanou, – täštǎ šuan hyvät šukšet.

A mäne i, – šanou, – repo-kuoma, – šanou, – šiula eikä veistä eikä kirvestä, – šanou, – hännälläš häilyttelet, miulta poikaset šöit, ka viimestä et šyö, – šanou.

Ken juohatti?

Ka kurki-kuoma juohatti tai...

Vain vieläkö še kurki-kuoma kerran kostihini kerkiey, ka kyllä mie sillä maksan!

A kurki lentäy tuolla pitin taivasta liputtau, tai repo vain tyhjin šuin istuu.

Сказка о журавле и лисе

русский
Были раньше журавль и лиса. Были журавль и лиса, бегают там бегают, да еще кумовьями стали. Лиса зовет журавля в гости. Да и пошел журавль в гости. Приходит, а лиса поварешкой наливает суп на тарелку и сама знай себе лакает. Бедняга журавль долбит, долбит клювом, но разве тут что получишь! Ну погоди-ка.

Приходи, кума, завтра ко мне в гости, – говорит, – я тоже тебя угощу хорошенько.

Лиса довольная собралась, пошла [в гости]. Он [журавль] больше ничего как в маслобойку молочную линду налил. Сам журавль ест себе, а бедняжка лиса лизала, лизала края, и так ни с чем ей пришлось уйти. "Я журавлю это еще припомню".

И побежала в лес, улеглась на склоне пригорка, на солнышке. Идет журавль оттуда, дрова рубить что ли ходил, и смотрит: "Ой-ой, лиса-кума умерла, дай-ка хоть ее языка попробую". Как стал пробовать, лиса тут и схватила:
Ага, попался теперь, за то, что хорошо угощал!


Не так, кумушка, не так, кумушка, – говорит журавль. Журавлиное мясо надо тушить.

А как тушить?

В старину, – говорит, – мой отец [должно быть: твой отец] сплел корзину реденькую-реденькую, а крышку совсем реденькую, – говорит, – потом на горку как поднялся, – говорит, – потом как бросит вниз под гору, – говорит, – так тут журавлиное мясо очень хорошо распарится.

Лиса в лес. Пошла в лес и там трудилась, надрала дранки и сплела корзинукорзину реденькую, крышку совсем реденькую. Положила журавля в корзину и поднялась на горку, ухмыляется, про себя думает, что "теперь-то журавлиное мясо распарится". Как броситкорзина раскрылась и журавль улетел! Говорит [журавль]:
Вот тебе, лиса-кума, – говорит.
Лиса хитра-хитра, а журавль еще хитрей!

Лисе досадно стало: "Ничего не вышло, пойду-ка я снова на промысел". Идет, смотритна дереве гнездо. Ворона, бедняжка, сидит там с птенцами, четыре птенчика у нее. И начинает [лиса] хвостом стучать да стучать.

Что ты, лиса-кума, здесь стучишь? говорит [ворона].

Ищу дерево для лыж. Это дерево подходящее.

Что ты, кума, у меня ведь птенцы!

Если дашь одного птенца съесть, то не свалю, не срублю [дерево].

Погоди-ка [букв: не греби]. Ворона бросает ей птенца, и лиса убежала прочь.

На второй день опять захотелось, снова и пришла под то же самое дерево. Опять и постукивает хвостом. Ворона [говорит]:
Что ты, лиса-кума?


Ах, ищу дерева для лыж. Из этого [дерева] выйдут хорошие заготовки.

Не руби, кума, ведь у меня здесь птенцы, так...

Ну, если дашь одного птенца, то оставлю это [дерево).

Ну, она опять второго птенца бросает.

Лиса бегала, сколько бегалось, да опять пришла под то дерево.

А-вой-вой, я же тебе уже двух птенцов дала, что тебе еще?

Сейчас же срублю, если не дашь!

Она бросила третьего птенца, смотритлетит тот журавль.

Иди, куманек, попрощайся со мной, меня тоже лиса съест, – говорит. Всех птенцов моих съела, только один, – говорит, – у меня остался.

О-о, – говорит, – какая ты глупая, – журавль говорит. Чем она свалит [дерево]? Теперь как придет, – говорит, – так ты скажи ей, что "иди-ка ты, лиса, – у тебя нет ни ножа, ни топора, хвостом своим только пугаешь". А если спросит, что кто надоумил, то скажи, что кум-журавль надоумил.

Так и вышло. Лиса как покрутилась, проголодалась, прибежала, опять стучит.

Что ты тут, – говорит [ворона], – стучишь?

Да ищу дерево для лыж, – говорит, из этого хорошие лыжи выйдут.

А иди-ка ты, лиса-кума, – говорит, – у тебя ни топора, ни ножа, – говорит, – хвостом своим машешь, у меня всех птенцов съела, но последнего не съешь, – говорит.

Кто надоумил?

А кум-журавль надоумил да и...

Попадет еще кум-журавль в гости ко мне, так я ему еще отплачу!

А журавль летит там в небе, а лиса с пустой пастью сидит.