[По щучьему веленью]
    
        русский
    
      
        Было три брата, отец да мать уже умерли. Двое хороших, а третий дурак – Иван Тухкимус. Другие братья говорят:
 – Почему это ты не работаешь? 
 А он себе спокойно на печи спит. 
 – Воды не принесешь, пол не вымоешь – ничего не делаешь! 
 – Надо пойти, – говорит, – хоть воды принести. 
 
 Пошел на берег oзepa. Щука под корягой лежит. 
 – Надо взять да сварить, съесть горемычному. 
 Щука говорит:
 – Не бери ни воды, ни меня! Иди домой, я тебе слово скажу – будет вода. 
 
 Приходит он домой. 
 – По щучьему веленью, чтобы вода была! 
 Щука ему эти слова сказала. Вода уже поднимается до лавок, уже поднимается до воронца, уже поднимается до трубы, уже воды полная изба. Ему и пришли на ум те слова:
 – По щучьему веленью – чтобы вода ушла, стены и пол были бы вымыты, а посуда полная воды! 
 
 Приходят братья домой. 
 – Смотри, дурак-то – воды в доме нет, а с улицы стены и крыльцо вымыл! 
 Приходят в избу: изба вымыта, все вычищено хорошенько. 
 
 Прошло там сколько-то времени. Братья ворчат:
 – Не везешь ни дров, ничего! 
 Берет он двенадцать саней. Оглобли вверх поднял, говорит:
 – По щучьему веленью – все сани полные дров! 
 Сам сел на последние сани. Едет мимо окон царя. Царская дочь кричит:
 – Смотри, дурак едет, смотри, дурак едет! 
 
 Иван Тухкимус говорит:
 – По щучьему веленью – пусть царская дочь забеременеет! 
 Живут-поживают, проходит сколько-то времени. Царь говорит:
 – Что за чудеса, два человека смотрят за дочерью, а у нее только знай живот растет. Что это за чудеса? 
 
 Проходит время, царская дочь ребенка родит. Царь говорит:
 – Надо всех мужиков созвать, кого мальчик назовет отцом. 
 Зовут всех мужиков – никого не зовет отцом. Братья говорят: 
 – Есть у нас брат Иван, но он с печи не сходит. 
 
 Царь раздумывает: "Позвать разве его"? Вызывает его. Он на чело печи ноги поставил, говорит:
 – По щучьему веленью, эта печь [пусть едет] в царский дом! 
 Едет на царский двоp, мальчик к окну подбегает, говорит:
 – Смотри, отец едет, отец едет! 
 Царь берет да такую бочку ладит с двумя донцами. Сажает туда мальчика, Тухкимуса и цареву дочь и в море бросает. 
 
 Много лет по мopю плывут. 
 – Благословите, чтоб бочку пнуть! – говорит мальчик. 
 – Не пни, на середине моря находимся, – говорит мать. 
 Плывут еще довольно долго. Начинает бочка о бepег колотиться. 
 – Теперь благословите, отец и мать! 
 – Теперь благословляем! 
 
 Разбивает он бочку. Такая корба на берегу, что мыши не пройдут низом, птицы не пролетят верхом. Мальчик говорит:
 – По щучьему веленью, пусть здесь будет дом лучше царева дома! 
 Деревья сами стали валиться. Стал дом очень хороший, лучше царева дома. 
 
 Живут они сколько-то лет. Есть у них что поесть, есть что попить, всякой всячины! А все равно царевой дочери хочется на ту сторону сходить. 
 – Никак туда не попасть, – говорит. 
 Сын говорит:
 – Ну, не попасть! Долго ли туда пройти! По щучьему веленью, чтоб был мост с решетками через море! 
 
 Стал мост. Царь говорит:
 – Что за чудеса? В той стороне раньше ничего не было видно, а теперь решетки сверкают! Отправлю-ка полк солдат посмотреть. 
 Выходит полк, приближается. Сын смотрит в окно и говорит: 
 – По щучьему веленью – все солдаты в море! 
 Только руки-ноги мелькают, как солдаты в море падают. 
 
 Живут-поживают, много временя проходит. 
 – Что зa чудо, никаких вестей от солдат нет, – говорит царь. – Идите-ка, другой полк! 
 Сын опять смотрит в окно и говорит:
 – По щучьему веленью – все в море! 
 Царь говорит:
 – Нехорошее это дело. Два полка солдат отправил, даже вестей нет. Возьму-ка теперь полк солдат и сам пойду. 
 
 Берет полк солдат н отправляется. Сам идет впереди, а полк сзади. Приходят туда. Сын смотрит в окно и говорит:
 – По щучьему веленью – солдаты и царь в воду! 
 Мать его говорит:
 – О господи, о господи! Сколько тут народу погубил, мне прямо жалко. 
 – Жалко – так живо побегут, – говорит, – По щучьему веленью – пусть все солдаты и царь встанут! 
 
 Тут только руки-ноги мелькают, как из моря поднимаются, и царь поднялся. Даже назад не оглядывались, как обратно пустились. Не увидели ни дома, ничего. 
 Мне в стакане без дна вина дали, Матёй дали платье, тебе – тройку.