Царь Давид
русский
Был раньше царь Давид. Он ходил в сахарную землю омолаживаться, туда живую воду пить. Жене не принес. Жена как состарилась и умерла, так он опять на другой и женился. Вторая жена жила, жила да и умерла. Взял третью, а третья жена родила сына. Ему [царю] некогда даже ехать в сахарную землю, так люб ему сын. Сыну дали имя Иван-царевич. Родила эта жена второго сына, тому дали имя Петр-царевич, и третьего сына родила, того назвали Николай-царевич.
Растил он сыновей, и некогда ему было ехать в сахарную землю, и вот он состарился и уже и вовсе не может ехать. Ходит да охает; "Теперь уже не могу ехать, теперь смерть придет".
Старший сын Иван-царевич говорит:
– Отец-мать, простите, благословите меня живую воду искать.
Его простили, благословили, и он отправляется. Дают ему лучшую одежду, меч, с чем царь раньше ездил.
Пускается он в путь. Едет, долго ли коротко ли – и встречаются ему три дороги: на одном столбе написано, что за живой водой ехать, на другом, что со змеем в поле биться, а на третьем, что с девушкой спать.
Иван-царевич [думает]: "Пойду с девушкой посплю". Едет, а девушка выходит навстречу, красивая, вся в золоте и серебре, говорит:
– Иди, иди, Иван-царевич, тебя ждала, три года уже еда на столе.
Девушка накормила-напоила, повела его спать, кровать красивая-красивая, прямо ужас!
– Ложись, – говорит, – на кровать спать.
Иван-царевич как лег, так в погреб и упал. Туда бухнулся, а там уже мужчин того больше. Есть и господа, и крестьяне. Говорят: "Кто пришел"? – Смотрят – да это Иван-царевич! Говорят: "Ох-ох, попался и ты, вдоволь сырого овса наешься".
Второй сын дома похаживает, хочется и ему уже на белый свет, раз брата не слышно, вот и говорит отцу-матери:
– Отец-мать, простите-благословите меня за живой водой съездить.
Его опять собрали, и отправляется он как и старший брат, приезжает на перекресток дорог. На одном [столбе] написано: живая вода, на втором – со змеем в поле биться; вернешься ли нет – неизвестно, а на третьем – с девушкой спать. Петр-царевич думает: "А поеду-ка я с девушкой посплю". Девушка уже навстречу идет, говорит:
– Иди, иди, Петр-царевич, шесть лет тебя жду, а ты не едешь, все мимо ходишь.
– Хм, – говорит Петр-царевич, – я только что из дома выехал.
Повела девушка его в своей дом, кормит-поит досыта (и то ладно, хоть досыта кормит перед тем, как в погреб бросить), ведет спать.
– Ложись, – говорит, – будем спать.
Петр-царевич ложится – и бухается в погреб. Опять там мужчин того больше, и его брат там же! Брату руку подает. Говорит брат:
– И ты сюда? Ну и попали же мы!
Николай-царевич, тот самый плохой сын у отца и матери. Его дома не любили, потому что был Тухкимус-Тяхкимюс, на печи в золе сидел. Ну и Тухкимус – Николай-царевич, ему было уже восемнадцать лет, – просится на поиски живой воды:
– Отец-мать, благословите меня, раз и второй брат не вернулся.
– Куда тебе, сиди на печи, раз и у других ничего не вышло, – говорят отец да мать.
Николай-царевич отправляется. Дают ему плохонькую лошаденку, клячу. Доезжает Николай-царевич до последней изгороди у опушки леса. А он чувствует, что у него много силы. Он взял да сдернул шкуру с лошади, говорит:
– Вóроны, ворóны, слетайтесь коня отца-матери клевать!
Прилетают вороны коня клевать. Он как свистнул, то тут же появилась лошадь: шерстинка золотая, другая серебряная, а третьей и цвета назвать нельзя! Едет дальше на этой лошади. Подъезжает к тому самому перекрестку, куда и братья приехали. Смотрит – на одной дороге написано: живая вода, на другой – со змеем биться, на третьей – с девушкой спать.
Думает Николай-царевич: "За чем меня отправили, я за тем и поеду". Отправляется по той дороге, по которой надо ехать живую воду искать. Едет по этой дороге. Едет день, едет второй, уже и третий, и встречается дом: на петушиной пятке вертится, на курьих лапках. Говорит:
– Избушка-избушка, повернись-остановись, путнику заночевать, уставшему поотдохнуть.
Домик и поворачивается! Николай-царевич заходит в избу. Смотрит – там старуха с огромным носом, начала греметь:
– Хух-хух, пришла-таки русская кровь, чтобы мне поесть-попить.
– Ох ты, б…, курва; – говорит Николай-царевич, – готова съесть путника с г…, с пóтом и силой; лучше бы накормила-напоила путника, попарила, бы в бане, так самой было бы лучше мягкое есть.
Старуха говорит:
– Охо, кто ты, такой острый на язык?
– Я, – говорит Николай-царевич, – младший сын Давида-царя.
– Охо, – говорит старуха, – ты же мой ближайший родственник, я старшая сестра Давида-царя. Куда поехал, сынок?
– А поехал, – говорит Николай, – в сахарную землю за живой водой, потому что отец и мать начали стареть.
– Много туда уехавших, но мало оттуда возвратившихся. Когда мой муж ездил, так у коня хвост съели.
Расспрашивает старуха о вестях: "Как там брат ныне живет; уже давно не бывает здесь".
Накормила-напоила парня, дала ему другого коня, говорит:
– Моя младшая сестра живет там близко, так она посоветует.
Николай-царевич едет опять, долго ли коротко ли – встречается дом, на петушиных пятках вертится. Он опять говорит:
– Избушка-избушка, повернись-остановись, путнику заночевать, озябшему обогреться, уставшему отдохнуть.
Дом и поворачивается, он заходит в избу. Там старуха носом головешки шевелит, говорит.
– Пришла опять русская кровь, мне поесть, попить.
– Охо ты, б..., ты бы съела путника с г…, с пóтом и силой; лучше накормила бы, напоила путника, в бане попарила бы, так самой было бы мягче есть.
– Охо, кто ты, такой острый на язык?
– Я младший сын Давида-царя.
– Ты же мой ближайший родственник, я средняя сестра Давида-царя. Куда едешь, сынок?
– Поехал искать живую воду, потому что отец-мать начали стареть.
– О-о, – говорит, – много туда уехавших, мало оттуда возвратившихся. Когда мой муж туда ездил, то у коня хвост съели.
Накормила-напоила, угостила парня, говорит:
– Оставь здесь свою лошадь, я дам тебе другую лошадь. Если на обратном пути надо будет быстро скакать, то на отдохнувшем коне скорей уедешь.
Николай-царевич коня оставил, поехал опять дальше. Едет день, другой, уже третий день едет. Вечером встречается дом, вертится опять на петушиных пятках, на курьих лапках. Говорит Николай:
– Избушка-избушка, повернись-остановись, путнику заночевать, озябшему обогреться, уставшему отдохнуть.
Дом поворачивается. Заходит в дом, там старуха печь помелом метет, говорит:
– Хух-хух, пришла-таки русская кровь, мне попить, поесть, давно не бывала.
– Охо ты, б...., курва, – говорит, – хочешь съесть путника с г…, с пóтом и силой; лучше накормила бы, напоила, баню истопила, попарила бы, так мягче было бы самой есть.
– А кто ты, такой острый на язык?
– Я младший сын Давида-царя.
– Так ты же мой ближайший родственник, я младшая сестра Давида-царя. Куда поехал, сынок, в такую дальнюю дорогу?
– Поехал живую воду искать, потому что отец-мать состарились, надо их снова омолодить.
– Много туда уехавших, только немного оттуда возвратившихся. Мой муж ездил, так у лошади хвост съели.
– Не знаешь ли, тетенька, как достать этой воды?
– Не знаю, сынок, но я дам тебе ту лошадь, на которой мой брат туда ездил, лошадь знает. Я только то скажу, что поедешь отсюда к синему песчаному берегу, а дальше лошадь подскажет.
Едет Николай, приезжает к синему песчаному берегу, лошадь и говорит:
– Закрой, – говорит, – глаза, затяни хорошенько подпруги, ударь ещe лучше хлыстом, чтобы мне перепрыгнуть через море.
Парень так и делает. Приезжают на морской остров. Остров очень красивый, золотая трава растет, ветки на деревьях золотые. Лошадь говорит:
– Ты ложись спать и спи до тех пор, пока я не заржу.
А лошадь сама пошла золотую траву, серебряную мураву есть. Солнце село. Лошадь заржала. Парень вскочил на ноги. Говорит лошадь:
– Садись на спину, ударь хорошенько, затяни еще лучше подпруги, чтобы перепрыгнуть через море.
Николай ударил хорошо, затянул подпруги еще лучше, и так перескакивают через море да eщe через стеклянную стену к цареву колодцу. Говорит лошадь парню:
– Теперь как пойдешь, то все двери открыты, царева дочь спит, в ее изголовье две бутылки –одна черная, другая белая – возьми их, только больше ничего не трогай.
Идет Николай-царевич, поднимается на девятый этаж, по пути там столы ломятся от еды и питья, он ни до чего не дотрагивается. Заходит в горницу царевой дочери, а та нагая спит разбросавшись. Парень берет бутылки, смотрит, думает: "А уж так просто я не уйду". Взял да и сделал свое дело, а сам быстренько бежит к лошади. Смотрит – лошадь вся в крови. Говорит лошадь:
– Не велела ничего трогать, а ты не мог не тронуть – смотри-ка теперь, каких чудес натворил. Возьми из царева колодца воды, окати меня три раза.
Парень окатывает. Кровь исчезает, но на левом копыте чуть остается. Спешно выезжают, тут копыто лошади (то кровавое) задело крепостную стену, и стена раскололась. От этого грохота царева дочь проснулась. От царя пустились за парнем в погоню. Лошадь говорит:
– Затяни хорошенько, бей еще лучше, чтобы нам уйти от погони.
Парень бьет. Едут, спешат, тетка меняет лошадь, погостить некогда, едет дальше. Смотрит – уже близко царево войско. Приезжает к другой тетке, опять меняет лошадь, едет дальше к третьей тетке, меняет лошадь на свою лошадь и доезжает до столба и оказывается по другую сторону границы. Царева дочь тоже доезжает до столба, но границу перейти не может. C той стороны границы ругает его, говорит:
– Я сейчас не могу перейти на ту сторону, но только неправду неправдой же наказывают – я еще до тебя доберусь!
Девушка поехала обратно, а Николай-царевич думает: "Поеду еще со змеем биться". Взял выпил живой воды – и чувствует, что у него силы прибавилось. Идет к змею на поле. Смотрит – на земле черным-черно народу полегло. Спрашивает:
– Может ли кто ответить, почему здесь много народу уложено?
Один чуть поднимает голову, говорит:
– Змей поднимается из земли, так он много народу убивает.
Идет на другое поле, опять спрашивает:
– Может ли кто ответить, почему много народу уложено?
Один чуть голову поднимает, говорит:
– Змей из земли поднимается, он убивает.
На третье поле приезжает, а там меньше народу уложено. Посреди поля стойло, чтобы лошадь накормить, и шатер, где самому поотдохнуть. Он привязывает лошадь к стойлу, а сам ложится в шатре поотдохнуть. Один раненый с поля поднимается, говорит:
– Не знаю, кто ты, сынок, но до заката и к тебе смерть придет.
Стало солнце заходить, тут и змей поднимается из земли с таким рыком:
– Кто сюда пришел спать в моем шатре, кто посмел в мое стойло лошадь поставить?
Николай-царевич говорит:
– Ты хоть не съешь с г...! Давай-ка мы поскачем на своих лошадях; чья лошадь раньше устанет – тому конец.
Объехали один раз доле. Лошадь змея падает на колени.
Объезжают второй раз – опять падает. Третий раз как объехали, так уже и не встает. Николай-царевич взял да изрубил змея с его лошадью на три куска, а сам пошел в шатер змея спать.
Проспал ночь. Утром встал, стал искать ту дыру, откуда змей поднимался. Ищет, ищет и видит – есть маленькая дырка в земле, как будто тупым кончиком веретена сделанная, тут конопляная веревочка. Он как за веревочку дернул, открывается перед ним медная дверь, а там медный мост. Он идет по медному мосту, встречается медный дворец. Идет во дворец – а там девушка красивая ткет, говорит Николаю-царевичу:
– Здравствуй, здравствуй, Микола-царевич, отца убил, но мать не убьешь, мать поумней. Но если возьмешь меня в жены, то и мать убьешь.
– Возьму, – говорит Микола, – на обратном пути, теперь я еще дальше пойду.
– Иди, иди, – говорит, – у меня там вторая сестра.
Микола-царевич едет дальше и вот встречается серебряный дворец. Идет во дворец, а там девушка, еще краше, ткет.
– Здравствуй, здравствуй, Микола-царевич, отца убил, но мать не убьешь, но если возмешь [меня] в жены, то убьешь и мать.
– Возьму, – говорит, – но теперь пойду еще дальше.
– Иди, иди, – говорит, – с третьей сестрой наша мать живет.
Идет Микола-царевич. Встречается золотой дворец. Заходит во дворец, а там такая красавица ткет, что он даже испугался (а может и обрадовался так сильно). Говорит девушка:
– Так ты пришел, Микола-царевич! Отца убил, убьешь и мать, если меня возьмешь в жены.
– Возьму, возьму, – говорит Микола-царевич, – возьми мое кольцо.
Снимает кольцо с безымянного пальца, дает девушке. Девушка дает свое кольцо Миколе, говорит:
– Теперь как мать придет, то тут же на месте попытается тебя убить, но ты попросись проститься с луной и солнцем, и она как отпустит тебя, так ты иди на сарай, там две бутылки: одна черная, другая белая – выпей воду из белой, а в бутылку налей черной воды.
Не успела договорить слово, как врывается старуха и валит Миколу с ног. Хочет на горло наступить, а Микола и говорит:
– Не убивай еще, отпусти с луной и солнцем проститься.
– Иди, – говорит старуха.
Микола идет, поднимается на сарай, выпивает белую воду, взамен наливает черной. Возвращается такой сильный, что золотой пол под ним гнется. Валит старуху с ног, начинает душить.
– Теперь я тебя убью!
– Я тебя отпустила проститься, так ты меня тоже отпусти.
Отпустил ее Микола, старуха пошла и выпила мертвую воду да тут и лопнула. Из последних сил приползла до порога, кричит дочери:
– Съела меня, ведьма!
– Во дворе куча сухих дров, – говорит девушка. – У нее много родственников, давай сожжем ее, чтобы, не могли [родственники] с нами ничего сделать.
Сожгли старуху. Девушка берет шелковый платок, ударила крест-накрест по покоям, они превратились в золотое яичко, завернула его в платок, подает парню и говорит:
– Как придем куда-нибудь и как только развернешь этот платок – то такой же дом будет.
Идут к другой сестре. Другая сестра этак бьет шелковым платком по покоям: "Пусть превратится этот дом в яйцо", – говорит. Дом и превратился. Завернула в платок, подает Миколе.
Идут к третьей сестре. Она этак опять крест-накрест по покоям – опять превращаются покои в яйцо. Отправляются в путь, поднимаются на землю. Приходят к столбу. Говорит Микола девушкам:
– Вы здесь подождите, я пойду еще с девушкой посплю – надо и в третью дорогу съездить.
Приезжает, а девушка уже навстречу идет, даже плачет, говорит:
– Заходи, заходи, Микола-царевич, мимо ходишь, ко мне не зайдешь.
"А видал я таких краль, как ты", – думает [Микола-царевич].
Девушка кормит-поит, идут спать. Девушка говорит:
– Ложись на кровать.
– Пусть хозяйка вперед ляжет, – говорит Микола.
– Ложись, ложись, ничего там нет, – говорит девушка.
– Так ты не ляжешь!
Берет и бросает девушку на кровать.
Мужчины гурьбой подскочили (их уже там сто тридцать человек):
– Кто пришел, кто пришел?
Когда увидели, что это та самая ведьма, которая их туда заперла, стали рвать ее за волосы, за руки, пинают ее в зад.
Кричит [девушка] из погреба:
– Выпусти, добрый человек, меня отсюда. Оставайся со мной жить, я дочь царя!
– Н(…) мне на тебя! Скажи, где ключи, чтобы людей выпустить.
Открыл – а там есть и, поповские сыновья, и купеческие сыновья, да там и его братья. Здоровается с братьями.
Девушка плачет и просит выпустить. Говорит Микола, что "дай подписку, что не будешь больше никого мучить, тогда можешь оставаться здесь жить. Но если услышу, что ты опять за прежнее взялась, так мы тебя проучим".
Дает девушка подписку, и отправляется Микола с братьями. Приезжает опять к столбу. Разорвал карточку той девушки, что была на столбе. Пускаются дальше в путь. Микола-царевич так устал, что не может ехать. Говорит братьям:
– Поотдохнем немного.
Стали отдыхать. Микола велит невесте поискать в голове, тут и засыпает богатырским сном. Ничего не слышит.
Братья говорят:
– Раньше отец нас любил, а мы теперь приедем домой ни с чем. Давайте убьем брата.
– Не будем убивать, – говорит другой брат, – а привяжем его к бревну и бросим в море. Там он сам умрет.
Невеста плачет, будит – не слышит Микола.
Братья привязывают Миколу к большой сосне и бросают в море. Берут девушек и едут домой.
Ветер нес Миколу по морю, и унесло его в другую страну.
День был красивый, без ветра. Видит царева дочь из окна, как по морю что-то плывет. Говорит царева дочь служанкам:
– Подите посмотрите, что плывет по морю.
Идут служанки, гребут, смотрят – мужчина, и привозят его на берег. Говорят царевой дочери: так и так, мужчину привезли.
– Пойду, – говорит царева дочь, – посмотрю, что он за человек.
Смотрит – в царской одежде мужчина, царский меч; ощупала карманы – а там бутылка! Побрызгала водой – мужчина весь почернел. Ощупала другой карман – а там другая бутылка. Побрызгала водой – мужчина вскочил на ноги.
– Хух-хух, как долго спал!
– Еще дольше бы поспал, если б не я, плохая.
Идет парень к старой вдове. Говорит:
– Накорми меня, бабушка, и возьми к себе жить.
Приняла его cxąpyxa и дала поесть. Парень лег спать, спал до заката. Встает, выходит погулять на улицу – слышит плач. Возвращается, спрашивает у старухи:
– Почему в городе такой плач?
– А, – говорит старуха, – цареву дочь отдают трехголовому змею на съедение. Уже увели на берег моря.
Говорит парень вдове:
– Дай мне шерсти три кудели.
Старуха дает. Он наточил своей меч, одним ударом рассек все те кудели, говорит:
– Пойду-ка, – говорит, – попытаю еще свою силу.
Идет, приходит на берег моря, там царева дочь сидит да плачет. Говорит парень:
– Поищи у меня в голове. Если что где увидишь – скажи мне.
Девушка ищет. Море начинает волноваться. Первый раз всколыхнулось водой, второй раз снегом, в третий раз огнем. Вышел трехголовый змей из моря, лошадь его на колени упала, крикнул змей лошади:
– Что фыркаешь, тварь хийси, храпишь, корм для жабы? Некого больше на земле бояться, кроме Миколы-царевича, но его костей ворон сюда не занес.
Подскочил Микола:
– Ругай человека в глаза, а не за глаза!
– Выдохни чистым дыханием железное поле, чтобы побиться, – говорит змей.
– Не для чего толстобрюхим поле для битвы, смотри – дом твой горит!
Змей как оглянулся, Микола у него все головы отсек. Головы кладет под камень, туловище в море.
Девушка зовет его домой:
– Пойдем к отцу. Я твоя, ты мой – будем вместе жить.
– Не пойду, у меня уже вдоволь невест.
Микола идет обратно ко вдове спать.
Царь обрадовался, что дочь спаслась. Устроил пиры-балы, зовет всех людей есть-пить. Там веселятся.
Морской змей рассердился, шлет царю письмо, что "моего брата убили: если не выдадите мне дочь на съедение, то я съем весь город".
Опять на царев дом печаль пала! Все плачут, весь народ в городе. Микола опять после заката выходит на улицу – слышит плач.
Приходит в избу, спрашивает у вдовы:
– О чем народ в городе плачет?
– Плачут потому, что шестиголовый змей придет и цареву дочь съест.
– Дай мне шесть куделей шерсти.
Рассек кудели и пошел на берег моря. Говорит девушке:
– Поищи в голове, а если что вокруг увидишь, то скажи мне.
Начало море волноваться. Раз всколыхнулось снегом, второй раз водой, в третий раз огнем. Вышел змей из моря, а лошадь его упала на колени.
– Что фыркаешь, тварь хийси, храпишь, корм жабы? Некого больше бояться, кроме Николая-царевича, но и его костей ворон сюда не занес.
Подскочил Николай:
– Ругай человека в глаза, а не за глаза!
– Выдохни чистым дыханием железное поле, чтобы воевать.
– Не для чего толстобрюхим железное поле, посмотри-ка – дом твой горит!
Змей как оглянулся, он тем временем головы отсек. Головы положил под камень, туловище в море.
Девушка умоляет:
– Пойдем к нам, я твоя, ты мой, отец зовет, не отпустит тебя!
Микола вырвался из объятий девушки и пошел ко вдове спать.
Царь опять обрадовался. Устроил пиры-балы. Позвали людей пировать. Веселятся там до полудня.
Последний змей в море рассердился, посылает весть, что "братьев убили, но и девушка будет съедена. Если только не пошлете ее на берег моря на съедение, то весь народ в городе съем". Опять на царев дом печаль пала, весь народ в городе плачет. Микола встает, идет по улице гулять. Слышит – опять народ в городе плачет. Спрашивает у вдовы:
– О чем опять народ в городе печалится?
– Печалится, потому что цареву дочь отдали девятиголовому змею на съедение.
– Давай девять куделей.
Дает старуха опять девять куделей. Наточил Микола меч. Ударил по куделям – восемь рассек, а девятую и не смог.
– Пойду, – говорит, – хоть в этот раз не обойдется без чудес.
Приходит на берег. Говорит девушке:
– Поищи в голове. Если что вокруг увидишь, скажи мне.
Девушка ищет в голове. Начало море волноваться. Первый раз всколыхнулось снегом, второй раз водой, третий раз огнем. Выходит змей из моря. Конь падает на колени. Змей крикнул:
– Что фыркаешь, тварь хийси, храпишь, корм для жабы? Некого больше на земле бояться, кроме Миколы-царевича, но и его костей ворон сюда не занес.
Подскочил Микола:
– Ругай человека в глаза, а не за глаза!
– Выдохни чистым дыханием поле для битвы.
– Не для чего толстобрюхому поле битвы. Смотри – твой дом горит!
Змей оглянулся, он [Микола] ударил мечом – восемь голов отсек, девятая осталась. Змей укусил его за руку. Царева дочь перевязала руку шелковым платком. Стали снова биться, Микола последнюю голову отсек. Царева дочь умоляет:
– Пойдем, будешь царем, я с тобой не расстанусь.
Микола вырывается из объятий царевой дочери, идет к вдове. Царь ругает дочь:
– Почему не привела жениха, он уже в третий раз от смерти избавил!
– Что же я могу, – говорит дочь, – коли не идет.
Царь опять устраивает пиры-балы. Зовет туда всех калек, хромых, слепых. Идет туда и старуха-вдова. Спрашивает царь:
– Уже ли все [так], весь народ из города здесь? Есть ли здесь тот человек, который спас мою дочь от смерти?
Говорит вдова:
– У меня живет человек, который ходил три раза убивать змея и, уходя, каждый раз перерезал [ударом меча] кудели.
Царь посылает за Миколой две кареты. Ну, Миколу будят и, наконец, он идет, [к царю]. Царь с радостью его встречает, угощаются тут, едят, пьют, говорит царь:
– Возьми весь город и будь царем. Я уже стар и не могу больше быть царем, а такой человек, как ты, был бы тут на своем месте. Возьми мою дочь, все тебе отдам.
– Не возьму, из меня не царь. Жен у меня и прежних достаточно, – говорит Микола.
– Чем же я тебе отплачу? – спрашивает царь.
– Мне ничего не надо, кроме двух солдат, и если дашь им столько денег, сколько нам понадобится для обратного пути.
Царь дает солдат и денег, и так они отправляются дальше. Микола говорит солдатам:
– Теперь нам надо переплыть море. Но коли я, на одном бревне плавая, не утонул, то пойду-ка я попрошу у царя бревен, сделаем из них плот и на нем выйдем в море.
Так он и сделал. Взял бревна, сколотил плот, и пустились в плаванье. Плывут, плывут по морю, приплывают к родному берегу. Заходят ко вдове. Там ночуют. Наутро Микола велит одному из солдат купить три рогожных куля, три решета и три пары лаптей. Солдат приносит рогожи, они одеваются а эти рогожи, на головы надевают по решету, на ноги обувают лапти, идут к царю представлять [скоморошить]. Уходя, Микола-царевич спрашивает у вдовы:
– Жив ли еще Давид-царь?
– Жив еще, – вдова говорит, – но только он очень стар, даже двигаться не может.
– А где же царевы сыновья?
– Двое вернулись обратно со света, привезли трех девушек. Две девушки вышли замуж за царевых сыновей, а третья ходит в черном, ни за кого не идет, ждёт Миколу-царевича.
С этими вестями отправились. Микола-царевич играет, а солдаты пляшут. Он видит мать и отца: постарели очень; его невеста ходит тут печальная, тоскливая. Уже подумал [Микола] – не признаться ли и начать вместе жить? Не успели ничего, приплывает с моря корабль, приваливает к царскому берегу. Идет царь (старший сын теперь царем) смотреть, чтo за корабль пристал Ķ берегу. Сукна разостланы от царева двора до берега. Прыгает царь в шлюпку и поднимается на корабль. Когда стал подниматься из шлюпки на корабль, ухватился руками за борт кopабля. Два мальчика четырнадцати лет идут смотреть и спрашивают у матери:
– Хой, мать, можно нам подшутить над дядей, как он подшутил над нашим отцом?
– Шутите, – отвечает мать, – но только не так больно.
Мальчики отрубили дяде пальцы. Царь приходит в избу со стоном и руганью, говорит – так и так, "что я им за дядя, этакую шутку со мной сыграли".
Микола-царевич так вздрогнул, что даже инструмент выпал из рук. Уходит Петр-царевич смотреть. Идет по краю сукна, прыгает в шлюпку, так же хочет подняться на корабль. Опять приходят мальчики, спрашивают у матери:
– Подшутим ли, мать, над дядей, как он подшутил над отцом?
– Шутите, только не так больно.
Мальчики отрубили пальцы.
Приходит опять дядя со стоном и руганью: "Что я им за дядя!"
Микола-царевич видит, что время пришло, говорит солдатам:
– Этот корабль пришел за мной. Мне надо идти. Вы возьмите сукно себе на одежду.
Пошел. Идет по середине сукна. Из окон царева дома смотрят, говорят:
– Уж этому-то голову снесут.
А Микола-царевич встает на корабль и поехал со своими сыновьями и женой, да и сказка кончилась.