Texts

Return to review | Return to list

Ser’gövät

history

May 28, 2020 in 11:04 Нина Шибанова

• changed the text of the translation
  – Ну, кто жил в доме Сергёвян? У Сергёвян было... Филипп Сергёвян был. Одна семья и была, да брат был Сергей. Сергеем звали, или как, не помню. У него нос был такой, рассеченный. Жена его, не знаю, откуда была взята, была кривоногая такая, маленькая, бабой Сергея называли. Не знаю, откуда она взята была. А этот Филипп был женат... Ой, неправильно я говорю. Филипп был сыном Сергея, вот, их Сергяйн называли, Филипп был единственный сын, больше никого у них не было. Одна сестра еще была. Сестра Сергея была в Лижме замужем. Ой, не могу сказать, как ее звали и не могу вспомнить того дома – одна сестра была, ну. А Филипп родился... женат был в семье Миши Пешан. У Филиппа появились дети: Гриша, Пеша и дочь Паша. Больше не было никого, два сына и дочь была. Гриша был женат в Прякке в семье Павши. А Пеша в Соломенном бурлачил, он в Соломенном и женился, жена Пеши была финка. Ее звали Сима. Ну, а Паша вышла замуж в свою деревню за Ивана Стёпин, в дом Стёпин. Больше никого у них не было. А Гриша был в Прякке женат, Федоровна была жена. Детей у них не было совсем. Филипп все время называл ее «Прякишна», «наша Прякишна»: «Привез, – говорит, – из Прякки Прякишну, она и не пробует рожать». У них детей совсем не было. А Пеша с Симой как сошлись, то у них были и сыновья и дочери... ой, дочерей не было, только сыновья были. Первая жена у него умерла. Сыновья уже выросли, три сына было, они все время делились. Как только подерутся, так и в сельсовет бегут делиться. Сначала не делили их, после разделили: Пеша жил наверху, а Гриша внизу. Потом у Гриши жена умерла. Гриша снова женился, взял в жены вдову Микки Степанан из Агди. Потом Филиппиха умерла, и Филипп умер, и Гриша умер. Одна Павловна осталась жить тут в имении, а Пеша ушел на заработки, больше и не вернулся домой. В Соломенном были у него свои лошади да все. Потом говорили, что он убил Олексеевну [жену] или не знаю, что сделал. Он сидел в тюрьме. Олексеевна умерла. Соседи говорили, что он убил ее. Сидел в тюрьме сколько-то времени, потом из тюрьмы вернулся домой. Здесь уже были колхозы, после в колхозе работал. Пробовал он сватать вдов, но ни одна из своей деревни за него замуж не выходила. Молва пошла, что он убил жену. Потом он в Рёбятах взял Григорьевну. Эту жену тоже всю измучил. Потом он купил дом у Тинтю. Дом этот дочери Тинтю продали; их братьев убили [на войне], вот дочери и продали. Пеша вывез этот дом в Пряжу, и там начали его восстанавливать. Потом уже у него от этой Григорьевны появились... Молодая жена Григорьевна сына родила. Тут они жили да шумели, потом сам Пеша умер. Григорьевна осталась одна, теперь в Пряже живет вместе с сыном. Она дом достроила и в нем живет. А сыновьям этой Олексеевны не дали доли [в наследстве], они искали, но не дали доли, не знаю, почему. В Пряжу ходили сыновья Олексеевны искать долю, но доли им в этом доме не дали, ибо дом этот Пеша и Григорьевна купили и вывезли из Пелдожи да в Пряже поставили. Ну, вот там теперь и живет с сыном эта Григорьевна, вторая жена Пеши. Есть ли дети – не знаю.

May 28, 2020 in 11:03 Нина Шибанова

• changed the text of the translation
  – Ну, кто жил в доме Сергёвян? У Сергёвян было... Филипп Сергёвян был. Одна семья и была, да брат был Сергей. Сергеем звали, или как, не помню. У него нос был такой, рассеченный. Жена его, не знаю, откуда была взята, была кривоногая такая, маленькая, бабой Сергея называли. Не знаю, откуда она взята была. А этот Филипп был женат... Ой, неправильно я говорю. Филипп был сыном Сергея, вот, их Сергяйн называли, Филипп был единственный сын, больше никого у них не было. Одна сестра еще была. Сестра Сергея была в Лижме замужем. Ой, не могу сказать, как ее звали и не могу вспомнить того дома – одна сестра была, ну. А Филипп родился... женат был в семье Миши Пешан. У Филиппа появились дети: Гриша, Пеша и дочь Паша. Больше не было никого, два сына и дочь была. Гриша был женат в Прякке в семье Павши. А Пеша в Соломенном бурлачил, он в Соломенном и женился, жена Пеши была финка. Ее звали Сима. Ну, а Паша вышла замуж в свою деревню за Ивана Стёпин, в дом Стёпин. Больше никого у них не было. А Гриша был в Прякке женат, Федоровна была жена. Детей у них не было совсем. Филипп все время называл ее «Прякишна», «наша Прякишна»: «Привез, – говорит, – из Прякки Прякишну, она и не пробует рожать». У них детей совсем не было. А Пеша с Симой как сошлись, то у них были и сыновья и дочери... ой, дочерей не было, только сыновья были. Первая жена у него умерла. Сыновья уже выросли, три сына было, они все время делились. Как только подерутся, так и в сельсовет бегут делиться. Сначала не делили их, после разделили: Пеша жил наверху, а Гриша внизу. Потом у Гриши жена умерла. Гриша снова женился, взял в жены вдову Микки Степанан из Агди. Потом Филиппиха умерла, и Филипп умер, и Гриша умер. Одна Павловна осталась жить тут в имении, а Пеша ушел на заработки, больше и не вернулся домой. В Соломенном были у него свои лошади да все. Потом говорили, что он убил Олексеевну [жену] или не знаю, что сделал. Он сидел в тюрьме. Олексеевна умерла. Соседи говорили, что он убил ее. Сидел в тюрьме сколько-то времени, потом из тюрьмы вернулся домой. Здесь уже были колхозы, после в колхозе работал. Пробовал он сватать вдов, но ни одна из своей деревни за него замуж не выходила. Молва пошла, что он убил жену. Потом он в Рёбятах взял Григорьевну. Эту жену тоже всю измучил. Потом он купил дом у Тинтю. Дом этот дочери Тинтю продали; их братьев убили [на войне], вот дочери и продали. Пеша вывез этот дом в Пряжу, и там начали его восстанавливать. Потом уже у него от этой Григорьевны появились... Молодая жена Григорьевна сына родила. Тут они жили да шумели, потом сам Пеша умер. Григорьевна осталась одна, теперь в Пряже живет вместе с сыном. Она дом достроила и в нем живет. А сыновьям этой Олексеевны не дали доли [в наследстве], они искали, но не дали доли, не знаю, почему. В Пряжу ходили сыновья Олексеевны искать долю, но доли им в этом доме не дали, ибо дом этот Пеша и Григорьевна купили и вывезли из Пелдожи да в Пряже поставили. Ну, вот там теперь и живет с сыном эта Григорьевна, вторая жена Пеши. Есть ли дети – не знаю.

May 28, 2020 in 11:02 Нина Шибанова

• changed the text of the translation
  – Ну, кто жил в доме Сергёвян? У Сергёвян было... Филипп Сергёвян был. Одна семья и была, да брат был Сергей. Сергеем звали, или как, не помню. У него нос был такой, рассеченный. Жена его, не знаю, откуда была взята, была кривоногая такая, маленькая, бабой Сергея называли. Не знаю, откуда она взята была. А этот Филипп был женат... Ой, неправильно я говорю. Филипп был сыном Сергея, вот, их Сергяйн называли, Филипп был единственный сын, больше никого у них не было. Одна сестра еще была. Сестра Сергея была в Лижме замужем. Ой, не могу сказать, как ее звали и не могу вспомнить того дома – одна сестра была, ну. А Филипп родился... женат был в семье Миши Пешан. У Филиппа появились дети: Гриша, Пеша и дочь Паша. Больше не было никого, два сына и дочь была. Гриша был женат в Прякке в семье Павши. А Пеша в Соломенном бурлачил, он в Соломенном и женился, жена Пеши была финка. Ее звали Сима. Ну, а Паша вышла замуж в свою деревню за Ивана Стёпин, в дом Стёпин. Больше никого у них не было. А Гриша был в Прякке женат, Федоровна была жена. Детей у них не было совсем. Филипп все время называл ее «Прякишна», «наша Прякишна»: «Привез, – говорит, – из Прякки Прякишну, она и не пробует рожать». У них детей совсем не было. А Пеша с Симой как сошлись, то у них были и сыновья и дочери... ой, дочерей не было, только сыновья были. Первая жена у него умерла. Сыновья уже выросли, три сына было, они все время делились. Как только подерутся, так и в сельсовет бегут делиться. Сначала не делили их, после разделили: Пеша жил наверху, а Гриша внизу. Потом у Гриши жена умерла. Гриша снова женился, взял в жены вдову Микки Степанан из Агди. Потом Филиппиха умерла, и Филипп умер, и Гриша умер. Одна Павловна осталась жить тут в имении, а Пеша ушел на заработки, больше и не вернулся домой. В Соломенном были у него свои лошади да все. Потом говорили, что он убил Олексеевну [жену] или не знаю, что сделал. Он сидел в тюрьме. Олексеевна умерла. Соседи говорили, что он убил ее. Сидел в тюрьме сколько-то времени, потом из тюрьмы вернулся домой. Здесь уже были колхозы, после в колхозе работал. Пробовал он сватать вдов, но ни одна из своей деревни за него замуж не выходила. Молва пошла, что он убил жену. Потом он в Рёбятах взял Григорьевну. Эту жену тоже всю измучил. Потом он купил дом у Тинтю. Дом этот дочери Тинтю продали; их братьев убили [на войне], вот дочери и продали. Пеша вывез этот дом в Пряжу, и там начали его восстанавливать. Потом уже у него от этой Григорьевны появились... Молодая жена Григорьевна сына родила. Тут они жили да шумели, потом сам Пеша умер. Григорьевна осталась одна, теперь в Пряже живет вместе с сыном. Она дом достроила и в нем живет. А сыновьям этой Олексеевны не дали доли [в наследстве], они искали, но не дали доли, не знаю, почему. В Пряжу ходили сыновья Олексеевны искать долю, но доли им в этом доме не дали, ибо дом этот Пеша и Григорьевна купили и вывезли из Пелдожи да в Пряже поставили. Ну, вот там теперь и живет с сыном эта Григорьевна, вторая жена Пеши. Есть ли дети – не знаю.

May 28, 2020 in 11:01 Нина Шибанова

• changed the text
  – Nu kedä oli Ser’gövas? Ser’göväz oli tožo... S’er’göu Filipp oli. Üks hänel oli pereh se vai, da vel’l’ oli S’er’göu, S’er’gii. S’er’giig oli vai entiä mi... Hänel nenä oli moine nenga kakššuoraine. Nu da siit nečč oli akke, entiä kuz otett, oli moine viär’d’alge, oli muguoine pikkaraine, S’er’gäin akkaks kirguttih. Entiä kuz otettu. A tämä Hilipp oli nainu... Oi, pahuoim minä sanon. Se oli S’er’gäin, poige Hilippe, muid olnu ni kedä ei heil. Üks neče oli sizär S’er’gäin tütär. Se oli Lidžmil miehel. Entiä kui, oi kui em voi sanoda kuj oli, muštattai sidä taluoit, se üks sizär oli, nu. A Hilipäle rodiiheze... oli nainu Pešam Mišas. Nu a neč oli poige rodiih, sille Hilipäle: Griišše, da Peša, da siit Paša-tütär. Enämbi ni olnu ni kedä ei. Vot, vot, kaks poigad da tütär oli. Griišš oli nainu Präkäs Paušis. A Peša nai, entiä kui häi Solomanis sigä burlakuoičči da kai Solomaniz nai miidne liennöü olnu, suomelaine. Vot Sima, entiä kui kirguttih, Sima se Pešan akke. Nu a Paša mäni St’opin Iivanalе, St’oppih miehele, omas küläs. Muid ni kedä ni olnu ei. A neč oli Griišše se Präkäs nainu F’odorouna. Ka heil ni laste ni sous’em ni olnu ei. Toko ainos Hilippe kirgui ”Präkišnä”, ”meiden Präkišnä”: ”Vedi Präkäs Präkišnän, sanou, eig ole plodud”. Eigo ni oppinu ni suada ei. A Peša se, ku Siman ker ühtüttih ka hänell oli poigad dai tütärtte dai kai... oi, tütärt ielnu, poigad oli. Kuoli se, enzimäine akke hänel. Poigad d’o lähtedih suurekse, kolme poigad oli, ainoz d’agettiheze. Se vai toratah dai sel’sovettah d’agamaheze. Da kai d’agett ei, siid d’älgele hüö d’agettiheze: üks Peša se eli ülähän, a Griišš alahan. Nu siit kačo Griišal akke kuoli. Griišše uudessah nai, otti Agd’an St’opanan Mikin akan sih. Siid d’o kuol’t’t’ih net akke kuoli se, Hilipihke kuoli, dai Hilippe kuol’t’t’ih, dai Griiššat kuol’t’t’ih. Siid d’o d’iäi sih üks Paulouna heidem pomestale, a Peša lähti burlakakse, enämbi ni tulnu ei. Solomaniz oli heil omat hebod da kai. Elettih, siit kui liennou, sanottih, tapuoi vai entiä midä. Sii häi oli türmäs, se Peša, ištui. Ol’eks’ouna kuoli. Sanottih sus’edat sanottih, što tapuoi hänen. Siid ištui, sig entiä min aigat türmäs, siid d’o häi sigä türmäspiäi tuli kodih. D’o ol’d’ih kačo tägä kolhozad dai kai, siit kolhozas kävel’. Siid opii vie leskit kozita, ni ken ei männü omammualližet. Kačo sluave lähti, tapuoi akan. Ka siit häi Röbätäz otti Grigor’d’ounan. Vot, sen tožo akan kaikem muokkaži. Siid d’o kačo häi osti Tin’t’us kodin. Tin’t’un ned müödih Troškovan vel’l’ekset, n’eičükäd müödih, heit tapettih, kačo, vel’l’id da kai, ka neičükäd müödih. Siit Priäžäh häi kodin sen Peša vedi kodin sroii. Nu, a siid d’o hänel tämä Grigorjounan ker rodiiheze... Poigan suai Grigord’ouna nuori. Nu a siid elettih da mädžištih da ol’d’ih sih, häi iče kuoli Peša. Grigorjouna d’iäi hengih da siid nügü siit Priäžäz eläu poigan ker. Kodin sroii da siiten kodiz eletäh. A sille Ol’eks’ounan poigile ei andettu vuittid, ni midä, vie ečittih k ei andettu vuittid entiä min’d’äh. Priäžäh kävel’t’t’ih, Ol’eks’ounan poigad eččimäh, vuittit k ei andettu siit kodis, kudamas, vedi se Peša da Grigorjouna vedettih ostettih kodi da Priäžäh sroittih Tin’t’un kodi Pelduoižispiäi. Nu vot siid nügü se eläu poiganker, midä se Grigord’ouna, toine akke. D’og on laste vai entiä.

May 28, 2020 in 11:00 Нина Шибанова

• changed the text of the translation
  – Ну, кто жил в доме Сергёвян? У Сергёвян было... Филипп Сергёвян был. Одна семья и была, да брат был Сергей. Сергеем звали, или как, не помню. У него нос был такой, рассеченный. Жена его, не знаю, откуда была взята, была кривоногая такая, маленькая, бабой Сергея называли. Не знаю, откуда она взята была. А этот Филипп был женат... Ой, неправильно я говорю. Филипп был сыном Сергея, вот, их Сергяйн называли, Филипп был единственный сын, больше никого у них не было. Одна сестра еще была. Сестра Сергея была в Лижме замужем. Ой, не могу сказать, как ее звали и не могу вспомнить того дома – одна сестра была, ну. А Филипп родился... женат был в семье Миши Пешан. У Филиппа появились дети: Гриша, Пеша и дочь Паша. Больше не было никого, два сына и дочь была. Гриша был женат в Прякке в семье Павши. А Пеша в Соломенном бурлачил, он в Соломенном и женился, жена Пеши была финка. Ее звали Сима. Ну, а Паша вышла замуж в свою деревню за Ивана Стёпин, в дом Стёпин. Больше никого у них не было. А Гриша был в Прякке женат, Федоровна была жена. Детей у них не было совсем. Филипп все время называл ее «Прякишна», «наша Прякишна»: «Привез, – говорит, – из Прякки Прякишну, она и не пробует рожать». У них детей совсем не было. А Пеша с Симой как сошлись, то у них были и сыновья и дочери... ой, дочерей не было, только сыновья были. Первая жена у него умерла. Сыновья уже выросли, три сына было, они все время делились. Как только подерутся, так и в сельсовет бегут делиться. Сначала не делили их, после разделили: Пеша жил наверху, а Гриша внизу. Потом у Гриши жена умерла. Гриша снова женился, взял в жены вдову Микки Степанан из Агди. Потом Филиппиха умерла, и Филипп умер, и Гриша умер. Одна Павловна осталась жить тут в имении, а Пеша ушел на заработки, больше и не вернулся домой. В Соломенном были у него свои лошади да все. Потом говорили, что он убил Олексеевну [жену] или не знаю, что сделал. Он сидел в тюрьме. Олексеевна умерла. Соседи говорили, что он убил ее. Сидел в тюрьме сколько-то времени, потом из тюрьмы вернулся домой. Здесь уже были колхозы, после в колхозе работал. Пробовал он сватать вдов, но ни одна из своей деревни за него замуж не выходила. Молва пошла, что он убил жену. Потом он в Рёбятах взял Григорьевну. Эту жену тоже всю измучил. Потом он купил дом у Тинтю. Дом этот дочери Тинтю продали; их братьев убили [на войне], вот дочери и продали. Пеша вывез этот дом в Пряжу, и там начали его восстанавливать. Потом уже у него от этой Григорьевны появились... Молодая жена Григорьевна сына родила. Тут они жили да шумели, потом сам Пеша умер. Григорьевна осталась одна, теперь в Пряже живет вместе с сыном. Она дом достроила и в нем живет. А сыновьям этой Олексеевны не дали доли [в наследстве], они искали, но не дали доли, не знаю, почему. В Пряжу ходили сыновья Олексеевны искать долю, но доли им в этом доме не дали, ибо дом этот Пеша и Григорьевна купили и вывезли из Пелдожи да в Пряже поставили. Ну, вот там теперь и живет с сыном эта Григорьевна, вторая жена Пеши. Есть ли дети – не знаю.

May 28, 2020 in 10:59 Нина Шибанова

• changed the text of the translation
  – Ну, кто жил в доме Сергёвян? У Сергёвян было... Филипп Сергёвян был. Одна семья и была, да брат был Сергей. Сергеем звали, или как, не помню. У него нос был такой, рассеченный. Жена его, не знаю, откуда была взята, была кривоногая такая, маленькая, бабой Сергея называли. Не знаю, откуда она взята была. А этот Филипп был женат... Ой, неправильно я говорю. Филипп был сыном Сергея, вот, их Сергяйн называли., Филипп был единственный сын, больше никого у них не было. Одна сестра еще была. Сестра Сергея была в Лижме замужем. Ой, не могу сказать, как ее звали и не могу вспомнить того дома – одна сестра была, ну. А Филипп родился... женат был в семье Миши Пешан. У Филиппа появились дети: Гриша, Пеша и дочь Паша. Больше не было никого, два сына и дочь была. Гриша был женат в Прякке в семье Павши. А Пеша в Соломенном бурлачил, он в Соломенном и женился, жена Пеши была финка. Ее звали Сима. Ну, а Паша вышла замуж в свою деревню за Ивана Стёпин, в дом Стёпин. Больше никого у них не было. А Гриша был в Прякке женат, Федоровна была жена. Детей у них не было совсем. Филипп все время называл ее «Прякишна», «наша Прякишна»: «Привез, – говорит, – из Прякки Прякишну, она и не пробует рожать». У них детей совсем не было. А Пеша с Симой как сошлись, то у них были и сыновья и дочери... ой, дочерей не было, только сыновья были. Первая жена у него умерла. Сыновья уже выросли, три сына было, они все время делились. Как только подерутся, так и в сельсовет бегут делиться. Сначала не делили их, после разделили: Пеша жил наверху, а Гриша внизу. Потом у Гриши жена умерла. Гриша снова женился, взял в жены вдову Микки Степанан из Агди. Потом Филиппиха умерла, и Филипп умер, и Гриша умер. Одна Павловна осталась жить тут в имении, а Пеша ушел на заработки, больше и не вернулся домой. В Соломенном были у него свои лошади да все. Потом говорили, что он убил Олексеевну [жену] или не знаю, что сделал. Он сидел в тюрьме. Олексеевна умерла. Соседи говорили, что он убил ее. Сидел в тюрьме сколько-то времени, потом из тюрьмы вернулся домой. Здесь уже были колхозы, после в колхозе работал. Пробовал он сватать вдов, но ни одна из своей деревни за него замуж не выходила. Молва пошла, что он убил жену. Потом он в Рёбятах взял Григорьевну. Эту жену тоже всю измучил. Потом он купил дом у Тинтю. Дом этот дочери Тинтю продали; их братьев убили [на войне], вот дочери и продали. Пеша вывез этот дом в Пряжу, и там начали его восстанавливать. Потом уже у него от этой Григорьевны появились... Молодая жена Григорьевна сына родила. Тут они жили да шумели, потом сам Пеша умер. Григорьевна осталась одна, теперь в Пряже живет вместе с сыном. Она дом достроила и в нем живет. А сыновьям этой Олексеевны не дали доли [в наследстве], они искали, но не дали доли, не знаю, почему. В Пряжу ходили сыновья Олексеевны искать долю, но доли им в этом доме не дали, ибо дом этот Пеша и Григорьевна купили и вывезли из Пелдожи да в Пряже поставили. Ну, вот там теперь и живет с сыном эта Григорьевна, вторая жена Пеши. Есть ли дети – не знаю.

May 28, 2020 in 10:55 Нина Шибанова

• created the text translation
• created the text: – Nu kedä oli Ser’gövas? Ser’göväz oli tožo... S’er’göu Filipp oli. Üks hänel oli pereh se vai, da vel’l’ oli S’er’göu, S’er’gii. S’er’giig oli vai entiä mi... Hänel nenä oli moine nenga kakššuoraine. Nu da siit nečč oli akke, entiä kuz otett, oli moine viär’d’alge, oli muguoine pikkaraine, S’er’gäin akkaks kirguttih. Entiä kuz otettu. A tämä Hilipp oli nainu... Oi, pahuoim minä sanon. Se oli S’er’gäin, poige Hilippe, muid olnu ni kedä ei heil. Üks neče oli sizär S’er’gäin tütär. Se oli Lidžmil miehel. Entiä kui, oi kui em voi sanoda kuj oli, muštattai sidä taluoit, se üks sizär oli, nu. A Hilipäle rodiiheze... oli nainu Pešam Mišas. Nu a neč oli poige rodiih, sille Hilipäle: Griišše, da Peša, da siit Paša-tütär. Enämbi ni olnu ni kedä ei. Vot, kaks poigad da tütär oli. Griišš oli nainu Präkäs Paušis. A Peša nai, entiä kui häi Solomanis sigä burlakuoičči da kai Solomaniz nai miidne liennöü olnu, suomelaine. Vot Sima, entiä kui kirguttih, Sima se Pešan akke. Nu a Paša mäni St’opin Iivanalе, St’oppih miehele, omas küläs. Muid ni kedä ni olnu ei. A neč oli Griišše se Präkäs nainu F’odorouna. Ka heil ni laste ni sous’em ni olnu ei. Toko ainos Hilippe kirgui ”Präkišnä”, ”meiden Präkišnä”: ”Vedi Präkäs Präkišnän, sanou, eig ole plodud”. Eigo ni oppinu ni suada ei. A Peša se, ku Siman ker ühtüttih ka hänell oli poigad dai tütärtte dai kai... oi, tütärt ielnu, poigad oli. Kuoli se, enzimäine akke hänel. Poigad d’o lähtedih suurekse, kolme poigad oli, ainoz d’agettiheze. Se vai toratah dai sel’sovettah d’agamaheze. Da kai d’agett ei, siid d’älgele hüö d’agettiheze: üks Peša se eli ülähän, a Griišš alahan. Nu siit kačo Griišal akke kuoli. Griišše uudessah nai, otti Agd’an St’opanan Mikin akan sih. Siid d’o kuol’t’t’ih net akke kuoli se, Hilipihke kuoli, dai Hilippe kuol’t’t’ih, dai Griiššat kuol’t’t’ih. Siid d’o d’iäi sih üks Paulouna heidem pomestale, a Peša lähti burlakakse, enämbi ni tulnu ei. Solomaniz oli heil omat hebod da kai. Elettih, siit kui liennou, sanottih, tapuoi vai entiä midä. Sii häi oli türmäs, se Peša, ištui. Ol’eks’ouna kuoli. Sanottih sus’edat sanottih, što tapuoi hänen. Siid ištui, sig entiä min aigat türmäs, siid d’o häi sigä türmäspiäi tuli kodih. D’o ol’d’ih kačo tägä kolhozad dai kai, siit kolhozas kävel’. Siid opii vie leskit kozita, ni ken ei männü omammualližet. Kačo sluave lähti, tapuoi akan. Ka siit häi Röbätäz otti Grigor’d’ounan. Vot, sen tožo akan kaikem muokkaži. Siid d’o kačo häi osti Tin’t’us kodin. Tin’t’un ned müödih Troškovan vel’l’ekset, n’eičükäd müödih, heit tapettih, kačo, vel’l’id da kai, ka neičükäd müödih. Siit Priäžäh häi kodin sen Peša vedi kodin sroii. Nu, a siid d’o hänel tämä Grigorjounan ker rodiiheze... Poigan suai Grigord’ouna nuori. Nu a siid elettih da mädžištih da ol’d’ih sih, häi iče kuoli Peša. Grigorjouna d’iäi hengih da siid nügü siit Priäžäz eläu poigan ker. Kodin sroii da siiten kodiz eletäh. A sille Ol’eks’ounan poigile ei andettu vuittid, ni midä, vie ečittih k ei andettu vuittid entiä min’d’äh. Priäžäh kävel’t’t’ih, Ol’eks’ounan poigad eččimäh, vuittit k ei andettu siit kodis, kudamas, vedi se Peša da Grigorjouna vedettih ostettih kodi da Priäžäh sroittih Tin’t’un kodi Pelduoižispiäi. Nu vot siid nügü se eläu poiganker, midä se Grigord’ouna, toine akke. D’og on laste vai entiä.

May 28, 2020 in 10:55 Нина Шибанова

• created the text